Дорога в Диснейленд
Шрифт:
В тюрьме было шумно, отморозки добрались до спиртного и бурно праздновали начало новой жизни. Том переложил поближе найденный табельный пистолет и прикрыл глаза.
Надо подождать.
Просто подождать.
А потом выбираться и искать мелкого.
В том, что Ченни выжил, Том не сомневался. Такого пронырливого засранца ни одна ядерная бомба не возьмет.
Выбираясь через месяц из опостылевшего подвала, Том был готов ко всему.
К пожарам, к разрушенным зданиям, к толпам больных людей.
Но
Никаких особых разрушений.
В столовой остались на столах целые тарелки.
За тройным забором расстилалось поле.
Зеленое.
И никого.
Ни одной живой души.
И куда, спрашивается, делись те недоумки, что выходили до него?
Даже следов ведь не осталось.
Том поправил рюкзак, набитый жратвой и боеприпасами, и зашагал по дороге в сторону города.
Он надеялся, что по пути встретится машина, или байк, или, бл*ть, велосипед. Хотя бы.
– Ты чего застыл? – Ченни удивленно толкнул брата локтем, – валим! А то уйдет олень.
Том хмыкнул, подумав, как ему, вернее, им, в сущности, повезло.
От населения, после ударов и последующей проникающей и остаточной радиации, осталось едва ли десять процентов.
И среди всего этого говна братья Стоуны уцелели и нашлись!
Не иначе, как кто-то там, наверху, повернулся к ним лицом, для разнообразия, а не жопой.
Он вспомнил, как нашел мелкого, тощего и завшивленного, в бункере нью-йоркского метро, куда заглянул исключительно на всякий случай.
Ченни вцепился в него всеми конечностями сразу, засопел, счастливо дрожа.
Том обнимал его худую спину и думал, что от того веселого парняги, спортсмена, баскетболиста, будущей звезды национальной сборной, не осталось ровным счетом ничего.
Теперь, спустя десять лет, он глядел на брата, и не верил, что этот высоченный, хмурый мужик, с огромными руками и тяжелым, как и у него, взглядом, был когда-то худым мелким цыпленком.
Том погасил самокрутку, сунул окурок в нагрудный карман и пошел следом за быстро удаляющимся братом.
Вот ведь ноги отрастил, конь скаковой, не догонишь нихера.
– Ну чего, видно что-то?
Том валялся на крыше высотки, подставляя лицо осенним теплым лучам. Скоро зима, надо думать, где останавливаться.
Ченни, с биноклем наблюдавший за общиной, что-то неразборчиво пробормотал.
Том закрыл глаза. В вопросах наблюдения он младшему доверял полностью. Пока не скажет, что все в порядке, не стоит и суетиться.
– Ты давай там, смотри быстрее. А то олень стухнет.
– Не трынди.
Брат не отрывался от бинокля.
– Вроде нормально все. Чисто. По крайней мере там, где я смотрю.
– Давай без «вроде», говнюк мелкий, – Том лениво приподнялся
– Это было один раз, скотина! – Ченни раздраженно и очень метко отпнул в сторону старшего комок пыли, – и я болел! Сколько можно вспоминать?
– Да, бл*, всю жизнь! Потому что никогда не забуду, как мы оттуда без штанов линяли!
– Сам виноват! Нехер было к дочке старейшины лезть! Ладно не успел ничего сделать, а то ходил бы сейчас без члена!
– Да потому что один гребаный мутант не смог определить, чистый поселок или нет! И спасибо мне еще сказать надо, что я собой рисковал!
– Да спасибо, спасибо! Задолбал ведь!
Тут Ченни издал какой-то странный звук, словно подавился, и замолк, вцепившись в бинокль.
– Че там такое?
Ченни не отвечал, упираясь в одну точку и тяжело дыша.
– Да, бл*, чего там такое? – Том подполз ближе и вытащил свой бинокль, пытаясь понять, что такого увидел Ченни.
Община, как община.
Пожалуй, забор выше, чем в других. Кроме забора, по периметру трейлеры, постоянная охрана, суровые мужики с дубьем.
Понятно, огнестрелка в дефиците.
Место вообще хорошее, просматривается со всех сторон, видно, что старейшина опытный мужик. Ну, или баба, что вряд ли. Бабы, а особенно умные, по нынешним временам были страшной редкостью. И предметом торговли.
Вообще, удивительно, как мир изменился за десять лет.
Тогда, в самом начале, бомбы е*нули по всем мало-мальски значимым городам страны, моментально отправив к праотцам большую часть населения с правительством во главе.
Остальных подкосила охренительная радиация, от которой часть сразу отдала концы, а другая часть начала мутировать с дикой скоростью. Чего там напихали русские в эти свои хреновины, непонятно. Да и не важно.
И, судя по тому, что завоевывать их никто не приехал, советы ответочку все-таки получили, и им резко стало не до войны. Всем повезло, короче.
И, самое главное, виновных-то не найти теперь! Сдохли все виновные! Или сидят где-нибудь глубоко под землей, в своих пятиэтажных бункерах, под завязку набитых жратвой, и носа наружу не кажут.
И это правильно, в общем-то.
Потому что, встреть Том хоть одного из этих бывших сильных мира сего, развлекся бы на полную катушку. Как в молодости когда-то.
Том опять пихнул брата локтем, спрашивая, куда смотреть, и вдруг замер. Потому что сам нашел.
Сердце застучало, часто и гулко, губы пересохли.
Нихрена себе, реакция.
В принципе, вполне понятно, чего мелкий в статую превратился.
Баб по нынешним временам особо не найдешь. Тем более чистых.
А эта была чистой. Реакция братишки говорила сама за себя.