Дорога в Эсхатон
Шрифт:
– Понятен, - кивнул Артём, - в принципе, логично. В-четвертых, будет?
– Будет. Этот отель уже два раза послужил началом серьёзных событий, поэтому мы сюда и приехали.
– Пап, не смеши меня, что путного может начаться в таком отеле?!
Проквуст вздрогнул, и высунувшись из-за багажной крышки, пронзительно посмотрел в глаза Артёму. Тот смутился.
– Пап, ну ладно, я так...
– Так? Может быть ... а знаешь, сынок, ты ведь сказал очень важную вещь. Путное, это когда путь известен, а если мы с тобой пути не знаем, то это
– Пап, я ж пошутил, а ты такие серьёзные выводы делаешь.
Проквуст вытащил дорожную сумку и хлопнул багажником.
– Запомни, Артём, иногда источник истины содержится в самых неожиданных местах, даже в устах такого безусого и амбициозного подростка, как ты! Пошли, нам еще поужинать надо.
Пока оформляли заселение и ехали в лифте, сын не проронил ни слова. Георг посматривал в сторону сына, прикидывая, не переборщил ли он с отеческим наставлением, но пока держал паузу. Лишь в номере, когда Артём уже стоял на балконе и всматривался в темнеющее сумерками море, он вышел к нему и спросил:
– Артём, ты что, обиделся?
– Нет, пап, не обиделся, - отозвался сын, продолжая вглядываться вдаль, - наоборот, я над твоими словами задумался.
– Ты не шутишь?
– Мне не до шуток. Думаешь, я не понимаю, почему мама плакала и не хотела меня отпускать?
– И почему же?
– Потому что ты и дядя Стас всё время что-то разглядываете внутри меня и я боюсь, пришло время узнать, что именно.
– Боишься?
– после паузы спросил Проквуст.
– Ну, да, страшновато.
– Артём, а если мы с Пилевичем ошибаемся, и ты окажешься вполне здоровым и нормальным человеком? Ты огорчишься?
– Ничего себе, вопросик!
– Артём задумался.
– Наверное, огорчусь.
Проквуст молча смотрел на сына, словно предлагая продолжить.
– Пап, даже моих собственных приключений, которые я смутно помню, достаточно, чтобы чувствовать себя особенным, а твоя одиссея вообще удивительна, хотя я могу только догадываться, ты ведь мало что мне рассказывал.
– Но ты был терпелив и я высоко ценю это.
– Я всегда знал, что придёт время....
– Думаешь, пришло?
– А разве нет?
– Хм, хороший вопрос, - задумался Проквуст.
– Вот что, сын, я расскажу тебе часть своей истории. Договорились?
– Договорились.
– Отлично!
– Проквуст улыбнулся и встряхнул рукой густые волосы сына.
– И спасибо тебе за откровенность.
Артём кивнул.
– Пап, а ты расстроишься, если я окажусь пустой?
– Нет, скорее вздохну с облегчением, а как мама твоя будет рада!
– Да, уж....
– Понимаешь, господь раздает дары не за заслуги. Избранность это тяжкая ноша и обязательства.
– Рок?
– Рок.
– Но разве не мечтает каждый быть избранным?
– Конечно же, мечтает, потому что это придает смысл и жизни, и смерти, - Проквуст обнял сына за плечи, - пойдём, сын, ужинать,
Георг давно уже был готов к этому неизбежному разговору, десятки раз проигрывал в уме всевозможные варианты: от полной откровенности до краткого и ущербного изложения. И то и другое ему не нравилось, с одной стороны негоже отцу полностью раскрываться перед сыном-подростком, у того просто может не хватить жизненного опыта, чтобы всё принять и всё простить, а с другой стороны, и врать не хотелось, вроде как выгораживая и обеляя самого себя. Поэтому после многих раздумий Проквуст принял решение рассказать подробно, но только часть своей жизни.
– Пап!
– Что?
– Георг вернулся из своих глубоких раздумий обратно в уютный полупустынный ресторанчик.
– Ты обещал после горячего начать рассказ, я жду.
– Да, сын, конечно.
Подошёл официант, поставил перед Проквустом кружку с пивом и тут же ушёл.
– Артём, ты что-нибудь ещё хочешь?
– Из еды? Не хочу. Ну, же, пап, не тяни!
Георг отхлебнул пива и принялся рассказывать.
Он начал с того момента, когда очнулся безымянным посредине вселенной, не понимая, кто он, откуда, как долгое время наблюдал за жизнью вселенной и медленно подступал к началу нового пути.
– Пап, - воспользовался Артём паузой связанной с очередным глотком пива, - так ты был приведением?!
– Что?
– удивлённо переспросил Проквуст, ставя кружку на стол.
– Ах, ты об этом? Не знаю, как это классифицировать, скорее я бы назвал себя духом, то есть, душой без тела.
После того, как Георг рассказал о звезде, названной им 'Близкой', о её невероятных обитателях и о планете хоравов, Артём слушал затаив дыхание. Проквуст остановился перевести дух и отхлебнул тёплого пива
– Пап, кто такой, этот Друг?
– Толком не знаю, сынок. Я видел его рождение среди протуберанцев 'Близкой', видел его огромных почти прозрачных или даже призрачных родителей.
– Они создали его специально для встречи с тобой?
– Он так сказал.
– И часть его осталась в тебе?
– И это он сказал.
– Ты ощущаешь эту часть?
– Если честно, ничего не ощущаю.
– Вам надо чаще общаться!
– Думаю, это не очень хорошая идея.
– Но почему?! Он же родился ради тебя!
– Даже если это так...
– Проквуст задумался.
– Понимаешь, Артём, у меня осталось смутное впечатление, что во вселенной все занимаются своими делами и там не принято беспокоить друг друга по пустякам.
– А может быть, ты просто оправдываешь себя? Что ж получается, ты зовёшь Друга только тогда, когда не можешь без него обойтись, разве это можно назвать дружбой?!
– Хм, действительно, как-то неудобно получается. Давай порассуждаем?
– Давай!
– Допустим, я позову Друга, он откликнется, и я полечу для встречи на наше Солнце, это ведь ближайшая к Земле звезда. Кстати, даже на астральное перемещение требуется время.