Дорога в небо

Молчанова Ирина Алексеевна

– Хоть ссорься, хоть не ссорься, все равно вместе сгинем. – Руслан протянул руку. – Иди под мантию, холодно ведь.

Ногли молча перебралась к нему на ладошку. От прикосновения ледяных лапок ему стало еще сильнее жаль замерзшую птичку, он прижал ее к груди и пробормотал:

– Грейся, забияка.

Руслан заметил, что подружка еле заметно улыбнулась, хоть ничего и не сказала, она явно одобрила его поступок. А ему всегда было необыкновенно приятно, когда она вот так молча его одобряла. Он сам не знал, почему на душе от этого делалось легко-легко, а в груди разливалось приятное тепло. Его мало кто слушал. Учителя да бабушка. Вот Васька слушал всегда. А куда ему деваться? В огород, за грядки с капустой? Так мальчик и там его отыскивал. Родители же не слушали и не слышали его. А сколько раз он видел, как идет по

улице мальчик или девочка его возраста и рассказывает что-то родителям, а они внимательно смотрят, улыбаются, гладят по голове. Иногда ему думалось, что Дашины родители с радостью послушали бы его, но при них он чаще всего робел и ничего путного сказать не мог. Школьные приятели слушали, но не так чтобы очень внимательно, недосуг им было вникать. Мама же хмурилась, когда он пытался что-то рассказать, а папа нервно улыбался, поглядывая на часы. Руслан поскорее заканчивал говорить и уходил к себе в комнату. Учебники с тетрадками не умели хмуриться и смотреть на часы. Он даже иногда воображал их собеседниками, – нечасто, когда уж совсем хотелось выть от тоски. Между собой родители редко разговаривали, бывало, разговорятся, если выпьют, но тогда все заканчивалось очередной ссорой. Отец заводил разговор про мамину работу, на которой она постоянно задерживалась, кричал, что не слепой, грозился ее бросить, называл разными грубыми словами. Мама обзывала его тряпкой и никогда не верила, что он действительно ее бросит. Отец в таких случаях частенько хлопал дверью, но через пару дней возвращался, приносил цветы, просил прощения. Мама прощала, но вскоре все повторялось. После одной из таких ссор мама вернулась подвыпившая с корпоративной вечеринки с каким-то сотрудником. Высокий светловолосый мужчина с тонкой золотой штучкой на синем галстуке принес Руслану большую коробку, в которой была машина с пультом дистанционного управления. Мальчику еще никто не дарил игрушки лучше. Он так и не понял, почему этот богатый человек сделал ему такой хороший подарок, почему долго пристально смотрел на него, а на прощание пробормотал: «Как он вырос».

Мама увела мужчину на кухню, и они долго там разговаривали, пока не пришел папа. Это был самый страшный скандал в истории их семьи. Отец тогда ушел от них на целый месяц. Мама плакала. Сотрудник с работы больше к ним не приходил. Папа же вернулся за своими вещами – и остался. Машинку с пультом Руслан так и не вынул из коробки. Она по сей день лежала где-то высоко на шкафу. Играть с ней ему совсем не хотелось. А чуть позже, месяца через три после папиного возвращения, мама попросила принести ей квитанцию из сумки. В боковом кармашке на молнии Руслан увидел фотографию. На ней маму возле пальмы обнимал тот самый сотрудник с работы. С коротко подстриженными волосами, в белом купальнике, мама выглядела необыкновенно счастливой. Такую прическу она носила еще до его рождения – а потом отрастила длинные волосы и ни разу их не обрезала.

Даша взяла Руслана за руку. Он приоткрыл глаза. Небо чуть просветлело, а яркая луна поблекла.

– Уже совсем скоро, – дрожащим голосом промолвила девочка. – Скоро рассвет.

Словно в подтверждение ее слов из-за горизонта показались несмелые лучи восходящего солнца.

Руслан почувствовал, как подруга сильнее сжала его ладонь, сердце от волнения забилось быстрее. Он и сам не знал, верит ли в скачок времени, верит ли, что все почернеет и исчезнет, но страх подруги отчасти передался и ему. Он не боялся смерти, а иногда сам просил о ней Бога или, может, секретаря, подменяющего его божественное величество. Частенько жить ему не хотелось, если только ради бабушки, ради Васьки, ради Дашиной улыбки. Но, бывало, мальчик думал, что лучше уж наблюдать за ними с неба. Подруга утверждала, будто там спокойно и хорошо.

Ему хотелось в это верить, невзирая на брошенные как-то матерью слова, мол, помрешь – черви сожрут и все забудут, как тебя звали. Разве смог бы он забыть бабушку, Дашу или Ваську? Никогда бы не забыл! «Дорогих людей нельзя забывать» – так говорила подруга. Ей это, наверное, сказали родители, а они плохому не научат. Васька, конечно, не человек, но он понятливый – как профессор института.

Лучи восстающего солнца раскрашивали бледными красками горизонт. Ребята стояли плечо к плечу и молчали. Еще никогда рассвет не наступал так быстро. Руслан посмотрел на подругу, ее бледные щеки в свете

мантии Акватила казались вылепленными из гипса, точь-в-точь как у статуй в Летнем саду, куда его вместе с классом водили на экскурсию. Жизнь в ней выдавали глаза, большие, яркие, подвижные. Но и они сейчас замерли, и лишь изредка подрагивали пушистые ресницы. Хотелось сказать что-нибудь утешающее, подбодрить, но слова не шли с языка. Все казалось глупым и недостойным момента. Может, в любой другой день они бы подошли, но не сейчас, когда с уходом луны чернота могла поглотить все вокруг, и их недолгую жизнь тоже.

– Смотри, – прошептала Даша, неотрывно глядя на горизонт.

Он глянул на небо. Луна превратилась в прозрачное светлое пятно, еле видневшееся на темно-синем небосклоне.

– Почти исчезла, – пробормотал мальчик.

Подруга подергала его за руку:

– Нет же, смотри!

Тогда он понял, что вовсе не исчезающая луна привлекла ее внимание, а отделившаяся от деревеньки фигура. Это был невысокий человек. Впереди фигуры копошилось что-то белое, слово надвигалась лавина снега.

Ногли высунула клюв, но, заметив незваного гостя, снова спряталась.

– Кто это, Ногли? – взволнованно спросила Даша.

– Пришло ваше время познакомиться с повелительницей страны Заходящего солнца, – ответила колибри из-под мантии. – Ее еще называют Цемидлой, а иногда – Ледяной владычицей.

Руслан быстро посмотрел на исчезнувшую луну и выдохнул:

– Не успеет она с нами познакомиться, сейчас… Сейчас уже время прыгнет.

Подруга хихикнула, но потом, резко посерьезнев, пробормотала:

– А помнишь, как Ло верил, что кто-нибудь обязательно найдет жемчужину? Как думаешь, что сейчас делают лисята? Наверно, сидят в своей норе вместе с Лисиндой, обнявшись, и ждут смерти. Как же страшно… – Она задрала голову и воскликнула: – Неужели все должно быть именно так?! Почему добро не победит зло?! Почему все должны бояться из-за чьей-то жестокости?! Где же богиня Справедливости, почему не защитит тех, кому она сейчас так нужна?!

Из васильковых глаз потекли слезы, и Руслан крепко обнял подругу:

– Не плачь, пожалуйста, все будет хорошо.

Даша печально посмотрела на него и покачала головой:

– Нет же, не будет…

– Но ты ведь сама говорила! В сказках всегда все хорошо… нужно только верить. Разве ты забыла?!

– Нет, я не забыла… только это не сказка. – Она зажмурила глаза, с ресниц сорвалась слезинка, упала ему на руку и обожгла. – Это не сказка, – повторила Даша, – это правда. Все-все правда. Понимаешь?!

Глава 62

Самая яркая звезда

Он не понимал. Ему так хотелось понять ее, но не всегда получалось. Иногда ему казалось, что подруга живет еще в каком-то, только в ее собственном мире, и там нет места ни для него, ни для кого-то другого. Это был наверняка красивый и добрый мир, такой же светлый, как сама Даша.

Ребята услышали приближение белой лавины к гроту. Раздалось грозное рычание, они отпрянули друг от друга, мантия Акватила скатилась с их плеч и упала под ноги. Их овеяло холодом. Перед ними стояли, с налитыми кровью глазами, десятки белых гиен. Они лязгали огромными челюстями. Сдерживали этих грозных животных серебряные цепи, опутавшие толстые мохнатые шеи. С брюха, подбородка гиен свисали сосульки, а длинные черные когти в нетерпении царапали снег, так им хотелось поскорее броситься в бой. Позади скалившейся армии возвышалась женщина. Распущенные белые волосы ниспадали на серебряный, до пят плащ ледяными пиками, голову венчал тонкий черный обруч, который при ближайшем рассмотрении оказался змеей. Лицо повелительницы страны Заходящего солнца скрывал полумрак. В руках она держала серебряный поводок, им же стегала особо нетерпеливых гиен, на что те визгливо скулили и поджимали уши.

Цемидла заговорила первой, ее голос оказался скрипучим, точно плохо смазанная дверь:

– Дрожите, несчастные, пришел ваш час! – Она вскинула руку с длинными ногтями.

Гиены замерли, повелительница прочертила в воздухе указательным пальцем кривую линию, и на земле – прямо до ног ребят – пролегла узкая черная трещина. Земля разъехалась по велению этой ледяной женщины. Из расселины поднимался пар, гиены вновь оскалили пасти.

– Поди сюда, девочка, – поманила Дашу Цемидла.

Руслан заслонил подругу рукой и шагнул вперед: