Дорога в неизвестность
Шрифт:
– Ты че лыбишься, как кот Чеширский?- Борода, насвистывавший себе под нос незатейливую мелодию, резко стал серьёзным, глядя как я из последних сил сдерживаю приступ хохота.
– Представил, как в Центре расклеивают афиши что-нибудь типа «Вечер тайных желаний. Вход только девушкам. Строго 18+». Все собираются в театре, приглушенный свет, таинственные перешептывания. Эля со сцены объявляет: «Только сегодня и только один раз! Единственный, неповторимый, разрушитель женских сердец… Рассэл!!!» и, выпорхнув, словно грациозная лань, на сцене появляешься ты в таком виде. Борода,- я растер по щекам слезы, - мы произведём фурор. Я, как агент, а также создатель образа и сценического имени, согласен на скромные двадцать
Ваня закатился от смеха. Русик, по очереди посмотрев на нас, плюнул себе под ноги и стащил колпак с головы.
– Ну вас, полудурки! Перестаньте ржать! Я серьёзный взрослый мужик, а ты меня постоянно в стриптизеры записываешь!
– Ты его просто в ментовской полевой форме не видел,- подмигнул я Ване, заржавшему во весь голос после моих слов.
– Да прекрати ты уже! Тогда больше нечего было надеть. Ещё и двадцать процентов за что-то просит, хохло-цыганская твоя рожа. За что тебе платить?! Хрень выдумал какую-то… ты за кого меня вообще принимаешь?!
– За кого я тебя принимаю, мы разобрались ещё в гимназии,- я пожал плечами, стараясь сохранить серьёзное лицо,- осталось сойтись в цене.
Ваня упал со стула и зашелся визгом, я смеялся от души, растирая слёзы по лицу, глядя на посуровевшего Руслана.
– Ладно, поржали и будет. Я все подготовил и иду купаться.- Руслан с гордым видом прошагал на выход.
– Я тоже пойду,- Ваня встал с пола и направился следом.
– Осторожнее там вдвоём, мало ли что,- подмигнул я Ване, остановившемуся в проходе.- А то скучная серая жизнь заиграет новыми красками.
***
После душа Борода, порывшись в складских помещениях, нашёл резиновые тапочки, синие семейки и белые «алкоголички», в чем собственно мы и сидели в столовой. Вещи, в которых мы спустились с поверхности, были успешно выстираны вручную и сохли над плитами в кухне на натянутых верёвках. Мы же отвлеклись от всех проблем и расположились в столовой, устроив себе завтрак с царским размахом: макароны с тушенкой, суп из тушёнки, икра заморская баклажанная, сваленная из трех банок в одну глубокую тарелку и, конечно же, бутыль спирта – куда уж тут без него.
– Кира,- Руслан плеснул спирт в наши стаканы,- могу я узнать у тебя, как у главного виновника торжества, открывшего для нас новую ветку легендарных Новороссийских катакомб, что мы всё таки имеем?
– Даже не знаю с чего начать… давай, за мир во всём мире,- я протянул вперёд граненый стакан. Чокнувшись, мы выпили, и Русик собирался налить снова, но я остановил его.- Прежде всего, предлагаю не нажираться. Всё-таки мы без оружия, а опыт, когда мы чуть не поплатились собственными жизнями за подобное поведение, у нас имеется. Сейчас поедим, спустился вдвоём на лифте, поколдуешь в пультовой. Не знаю, что ты там сделал, но нужно будет всё вернуть на исходную… Не хочу проснуться опять от звуков штурма двери. Хоть наш чистокровный славянин и оставил свою хитрую голову на крыше драмтеатра, но шизую я теперь, куда пуще прежнего.
– Это убежище как-то связано с теми, в которых мы были, ну, или с Центром, например?
– Без понятия, но думаю, что да.
– Тогда можешь не переживать – между центром и ВРЗ обвал тоннеля, который никто и никогда разбирать не будет. Центровики сказали мне тогда в первом убежище, что в Лесном порту был выход на поверхность, но судя по всему, они просто не знали, что тоннель идёт дальше. Обвал – своеобразная пробка, защищающая Центр, да и, наверное, всю сеть от затопления. Так что,- Борода откинулся на стуле, обводя нас довольным сытым взглядом и потянувшись опять к спирту,- можете не переживать.
– Можете не переживать,- передразнил я.- А твои, желающие возлияний мозги, не подумали, что завод – не конечная точка этого маршрута? Что могут быть убежища под вокзалом, под элеватором, под бывшим «Шиферником»?
–
– Я сейчас называю тебе точки выхода на поверхность. Я, конечно же, могу ошибаться, мэр не предоставил мне конкретных сведений по количеству убежищ, но финальная точка этого маршрута – цемзавод.
– Я помню, ты сказал наверху, что про это знаем только мы? Гляди, как расщедрился. Хотя, мы для него тоже немало добра сделали.
– Ты знаешь, Русик, что такого понятия, как доброе дело, нет в принципе. Добро делается бескорыстно, от души. Всё остальное взаимопомощь или взаимовыгода. Вот тебе пару примеров, чтобы ты понял - я сделал так, чтобы Бес остался жив в Лицее, взамен он дал мне координаты и ключ к первому убежищу. Или Центр - мы пробились на ВРЗ, сделали так, что центровики подомнут его под себя, взамен мэр дал точку входа в тоннели, а эти сведения знал только он. Банду нашу он распределит главами по убежищам, и я уверен, что если Сурен выживет, то именно он возглавит Вагоноремонтный. Счастья всем даром.
– Тебя послушать,- Ваня налил в стаканы спирта и, хитро ухмыляясь, поднял стакан,- кругом ложь и лицемерие.
– Нет, лицемерие – это когда ты думаешь, что тебя гладят по спине, а на самом деле об тебя просто вытирают руки. Даже тебя взять в пример - жил ты себе на шиномонтажке и никуда не высовывался. Появились мы, ты предложил пересечь Разлом, но сразу поставил условие: помогу, если возьмёте меня с собой. Какое понятие тебе тогда было ближе? Взаимопомощь или лицемерие?
– Я боялся опять остаться один…
– То есть, ты думал, что мы можем тебя бросить и пошёл с козырей – дал то, что нужно было нам, и получил то, что нужно было тебе. Баш на баш, - я подмигнул Ване, напряжённо выстраивавшему в своей голове логическую цепочку, и, стукнувшись с ним стаканом, выпил содержимое.- Ух, как говорила моя прабабка, у грудях попэкло.
– Если следовать твоей логике,- Русик пристально смотрел мне в глаза,- Игнатьевич тоже получил свою выгоду. Какую?
– Игнатьевич хотел только одного - чтобы город жил. Он делал для этого всё, как до войны, так и после. Он не собирался ничего захватывать, он хотел нас всех объединить. Понимаешь? Ты же и не догадывался, что Вагоноремонтный был в общей сети тоннелей, потому что тогда на китайке, тебе сказали, что выход на поверхность находится в лесном порту. Великая Отечественная война прославила маленький прибрежный город на всю страну, сделав его не просто цементно-зерновым портом. Новороссийск стал ключевой стратегической точкой на карте Союза. Придав ему такое значение, нужно было позаботиться и о безопасности жителей, поэтому на постройку такого колоссального сооружения были брошены лучшие умы. Стройка началась со Станички, трамвайные пути перенесли под землю и провели до площади Ленина. Бес рассказывал нам, когда мы ехали в Центр, что собирались кинуть ветку в Порт, но из-за близости моря, он выпал из списка подземных станций. Только Бес ошибался в том, что на этой стороне нет убежищ, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что промышленную часть города не оставят без внимания. Поэтому не Центр является ключевой точкой, а ВРЗ. Именно на заводе пересекаются «спальная» и «рабочая» ветки, тоннель от которых тянется на Шесхарис. Это решало одновременно две проблемы - удаление подземной линии от прибрежной наземной на безопасное расстояние и, конечно же, полную связь города, тем более, все эти точки были соединены трамвайной линией. На этой стороне города трамваи ходили до 53-его года вроде, а потом их убрали, якобы за ненадобностью, тем более, опыт этой «ненадобности» уже был использован в спальных районах. Я даже представить не могу, как инженеры ухитрились провернуть такую колоссальную стройку под видом восстановления города. В книгах по истории Новороссийска мы этих сведений явно не найдём.