Дорога в прошедшем времени
Шрифт:
Но нет, здесь позиция переворачивается на 180 градусов. Сразу телеграммы в центр: пришлите войска и больше войск, оградите нашу же железную дорогу от нас самих и т. д. Когда же меры начинают приниматься, на местах этим мерам сопротивляются, причем партийные и советские органы бездействуют, а то и прямо потворствуют экстремистам-хулиганам…
…Выход надо искать на путях компромисса, не перекраивая границ, а сделав шаг навстречу друг другу. Если Коммунистическая партия Азербайджана и Коммунистическая партия Армении, их ЦК действительно осуществляют руководящую роль, пользуются авторитетом среди своего народа, надо дать им возможность
…Я думаю, это тяжелый шаг, но надо, наверное, рассмотреть такой вопрос: всю ответственность четко и ясно возложить на руководителей двух республик, и если они просят убрать войска, надо убрать войска, удовлетворить эту просьбу. Тогда не на кого, по крайней мере, будет кивать, и поймут, что никому, кроме них, этих вопросов не решить. Сядут вместе с кем угодно – с неформалами, с народным движением, с какими угодно демократическими образованиями или антидемократическими – за стол переговоров и будут сидеть до тех пор, пока не решат этот вопрос.
Перестройка учит нас называть вещи своими именами.
Мы так и поступаем. К сожалению, мне кажется, не делаем мы это только в межнациональных отношениях. Спору нет, это очень тонкий и деликатный вопрос. И поэтому мы избрали какой-то принцип «сбалансированности».
Но так не бывает. Всегда есть причина, всегда есть следствие у любого явления. Однако как только органы массовой информации, причем весьма робко и только в последнее время, и только некоторые из них, пытаются докопаться до истины, сразу же – реакция, сразу обиды, сразу возбуждение, даже на уровне сидящих в этом зале «интернационалистов» всех до одного, членов Центрального комитета!..
Министр внутренних дел «учит» коммунистов интернационализму. Не странно ли? Нет, не странно. В это время интернационализма в республиканских компартиях уже не было. Его заменили отвратительным национализмом. Так что к азбучным основам марксизма вернуться было бы не грех.
В конце концов, я предложил самым демократическим образом сформировать переговорный процесс: центр присутствует в качестве наблюдателя. Такое решение было принято Верховным Советом, к сожалению, значительно позже, 5 марта 1990 года. Но тогда оно было отвергнуто. Во всяком случае, войска МВД и СА ничего не могли сделать, потому что в принципе в национальных конфликтах не бывает военных решений.
Все равно, долгий выход из тупика начинается только с началом переговоров. Сейчас, слава богу, армяне и азербайджанцы как будто бы начали этот процесс.
Древняя история породила эту проблему. В новейшей истории правящие компартии довели ее до кровопролития. Хорошо, что новая власть поняла бесперспективность насилия. Терпения и только терпения хочется им пожелать. Не надо никаких миротворческих «контингентов». Неужели у двух древнейших народов не хватает мудрости самим найти варианты спокойной добрососедской жизни… Альтернативой этому может быть только насилие. Насилием еще никто межнациональных проблем не решил. И не решит. Только разумом. Если его пока нет, придется подождать. Жаль безвинных жертв безумия.
Итоги здесь далеко еще не подведены.
В январе 1989 года и январе 1990 года я был в Нагорном Карабахе, был в Степанакерте, Шуше. Когда поднимаешься от долин Агдама, природа становится все скупее и суровее. Строгое
Я всегда хотел помочь им помириться, но не смог.
Не забуду и январскую ночь в покинутой азербайджанцами деревне неподалеку от Спитака. Мы с министром внутренних дел Армении Усиком Арутюняном возвращались после инспекции вновь сформированных милицейских подразделений в зоне землетрясения. Фары высветили дорожный указатель: «До населенного пункта… (название было зачеркнуто) – км». На мой вопрос, почему зачеркнуто название, вразумительного ответа я не получил, понял только, что это – разрушенное азербайджанское село. Попросил шофера вернуться. Через несколько минут останавливаемся. Тьма кромешная. Ветер. Лай собак. И один фонарь на столбе раскачивает в темноте свой тусклый свет, скрипит, как железом по стеклу, ничего не проясняя, усиливая ощущение тревоги и одиночества.
Нам повезло. Из темноты возник какой-то человек с палкой и провел нас, как он сказал, в единственный дом, где еще можно жить и где находятся сейчас мужчины, семьи которых покинули это село и Армению. Главы семей остались, а некоторые вернулись, чтобы получить деньги – компенсацию за ущерб, нанесенный землетрясением.
Мы пошли в этот дом. Не знаю, может быть, там были другие помещения, но все собрались в низенькой маленькой комнате у едва тлеющего очага. Пожилая женщина и, наверное, пятнадцать мужчин, от седых до совсем юных…
Не буду передавать всю логику, ткань нашего разговора, да и не было ее. Была боль людей, дважды переживших ощущение бессилия и ужаса. Ужаса перед человеческой темной слепой ненавистью и перед слепой бессмысленностью сил природы.
Все твердо решили уезжать, бежать. Семьи уже покинули свои дома, многие до землетрясения. Моих собеседников задерживали только волокита и издевательства чиновников. Не выплачивают деньги, не выдают трудовую книжку, не дают расчета, справок… Все это мои спутники – министр и начальник местной милиции – горячо обещали решить завтра же. И решили. Это так. Но вопрос стоял по-другому. «Не уезжайте, – просил я этих людей, – здесь могилы ваших предков. Надо восстанавливать жилища… Придет весна – надо обрабатывать землю».
Вначале они говорили «нет», а потом старший из них сказал: «Хорошо, но кто гарантирует нам нашу безопасность?» Я замолчал, ждал, когда мои армянские коллеги скажут: «Мы, мы гарантируем!», но этого не произошло, разговор ушел в другое русло. Я долго молчал, а потом взорвался… Просил прощения у этих несчастных людей и очень жестко обязал Арутюняна обеспечить их безопасность, хотя ведь это его обязанность и без моих указаний. Они-то давно поняли, что, раз Арутюнян не вызвался это сделать сам, без приказа из Москвы, плохо их дело… Впрочем, они знали это и раньше. Благородные люди пощадили самолюбие московского начальника…
Два дня спустя была у меня и другая встреча, в Кировобаде (теперь – Гяндже). Абсолютно иная по обстановке, но точная копия по содержанию. Армянки, работницы небольшой фабрики, в присутствии азербайджанского начальства говорили о том, как у них хорошо, но потом боль и страх не удалось сдержать, и они рассказали все или почти все. Трудно передать, какому изощренному давлению, издевательству, запугиванию подвергались эти бедные женщины с тем, чтобы заставить их бежать, уехать, продать дом, сдать квартиру… И уже министр внутренних дел Азербайджана под моим нажимом говорил, что примет меры, но отводил глаза в сторону. А местное начальство все оспаривало, обещало разобраться, но я уже не верил, что они что-то сделают. И мне как министру мало на кого можно было здесь опереться. Всех не уволишь…