Дорога в школу
Шрифт:
— Я не знаю, просто предложил. А что обычно дарят?
— В том то и дело, я тоже не знаю. То, что приходит на ум, всё явно не то. — И он вслух стал перебирать варианты, которые мог придумать. — Игрушки ему не подаришь — он из них явно вырос. Оружие нельзя, да оно и так у него есть, вон, как лихо махает ножичком. А то, что дарят взрослым ему не подойдёт: на мобиль у него не будет разрешения ещё пять оборотов, инфор у него и сейчас такой, что мы на такой работать с тобой будем полжизни. Что дарить? Ему даже рабыню не предложить, что прокатило бы с другими мальчиками его возраста, у него полностью дееспособная принцесса в наложницах! Причём с той планеты, где искусство любви девочкам с детства преподают. Ну и? — Шут вопросительно посмотрел на своего помощника,
— Так это, надо подарить что-то особенное.
— Что? Посоветуй мне, что такого можно подарить, чтобы никто придраться не смог. На кону моя и твоя жизнь.
— Я не знаю, ты в этом лучше разбираешься.
— Да, я как раз и разбираюсь, и тебе скажу: всё «особенное» стоит «особенно больших денег», которых у меня лично нет. Ты их мне дашь? — Шут, раздраженный, что только он один понимает серьёзность ситуации, тыкнул несколько раз в такт своим словам указательным пальцем в грудь своего помощника. В ответ здоровяк опять начал рассматривать свои руки. — Вот и я про то же. — Шут уже выплеснул первичное раздражение, почти успокоился, и теперь его мозг заработал во всю свою мощь. — Найди мне того, кто нас подставил, пусть платят те, кто виноват, а не мы.
— Так мы не виноваты? Тогда чего ты так ругаешься?
— Шея, не зли меня. — Шут сказал это уже почти без эмоций, даже не глядя на стоящего рядом помощника, весь уйдя в расчеты. Он уже просчитал в уме варианты скинуть вину за произошедшее на другого, только вот получалось, тогда придется пожертвовать всеми, кто участвовал в нападении, а среди них друг его помощника, а значит, вариант отпадает. Всех этих идиотов подчиненных, кроме своего помощника, было не жаль, но вот дружбу и верность Шут уважал. А жаль, что отделаться так просто не выйдет. Сам-то помощник был во время нападения в отключке, так что его можно было и не отдавать на заклание. — Кстати, а как получилось, что тебя усыпила это девочка?
— Когда?
— Когда всё быстро началось, потом быстро закончилось, я тебя не мог дозваться. Мне сказали, что ты спишь. А теперь просвети меня, каким образом девочка, которая тебе дышит в пояс, за пару секунд смогла вывести тебя из строя?
— Так это, я не знаю.
— Чего? А кто знает? Может, подскажешь? Как я могу рассчитывать на твою помощь, если в самый неподходящий момент ты вдруг решаешь вздремнуть? Не молчи, а то у меня опять начало портиться настроение!
— Ну, так это, я не… — И, поймав грозный взгляд своего начальника, запнулся, но продолжил. — Да я действительно не помню!
— А чего помнишь? Мне надо понять, что она к тебе применила: гипноз, газ, акупунктуру. Начнем с первого: она смотрела тебе в глаза и что-то говорила?
— Нет. — Шея замотал головой, но потом задумался. — Не помню.
— Боги, как же с тобой тяжело. — Шут уже был не рад, что начал выяснять эти обстоятельства, но всё же решил расспросить до конца. — Ладно, продолжаем: она повернулась и пшикнула тебе в лицо каким-то спреем? Почувствовал посторонний запах?
— Э-э…Точно нет. Не пшикала. А посторонний запах да, был. Приятный такой. — Шея расплылся в улыбке. — Особенно на ощупь.
— О, уже что-то. Тяжелый, ощущаемый запах? На что он был похож?
— Так это, не помню ничего такого тяжёлого. Она была легкой и на ощупь приятной. Она стояла, и я её отодвинул, хотел войти. И пахла тоже приятно.
— Стоп! — Шуту снова хотелось выругаться, хотя, начав в своё время работать с людьми, входящими в определенные круги, он избавился от этой мешающей привычки. Точнее, думал, что избавился. — Ты стоял за ней, потом отодвинул её и хотел войти, так?
— Ну да, она мешала. Ты уже вошёл, а я не мог. Я отодвинул её, она на меня посмотрела и это… и всё. — Громила смущенно замолк.
— Что, «всё»?
— Так это, и всё. Совсем. Я очнулся, а она говорит, что ты меня зовёшь.
— Понятно, диагноз ясен. Ладно, это не очень важно, просто не люблю, когда чего-то не понимаю. Вокруг этого Принца одни непонятности творятся. Буду думать.
12. Оборотная
До прилёта меньше суток. Вся подготовительная работа проведена, все, кто мог оказаться нужным им объектом, все сейчас проверяются. Климент не знал, чего накопали кураторы, которые наблюдали за остальными детьми, но что он точно знал, что оперативников дали только его группе, потому надо обязательно показать хоть какие-то результаты. Сама работа полноценно начнётся только на планете, а пока надо бы ещё раз пройтись по всем основным пунктам предстоящей операции, а то вдруг, да чего-то забыли. Как раз командир оперативников не занят.
— Клещ, есть новости?
— Да, мы нашли данные почти по всем фигурантам.
— Есть то, что мне нужно знать? — Его подчинённый на это только плечами пожал. — Ладно, давай тогда по списку.
— Первым у нас идёт Рудольфио Коррузо по кличке Шут. На него в Комитете есть дело, так что знаем мы про него довольно много. Итак: молодым парнем, ещё будучи студентом, в чём-то помог тогда своему другу Каридо Ветаридзо. Как они умудрились познакомиться, да и в чём, собственно, заключалась эта самая помощь, никто не в курсе, но друг, на ближайших же каникулах, знакомит его со своими родителями. Те, направляют в его Академию запрос, получают ответ, что да, такой есть, очень перспективный студент, но бедный и продолжать обучение не может. Тогда семья Ветаридзо проплачивает молодому Коррузо учёбу в столичной Академии, где учится их отпрыск. И Рудольфио становится сначала на время учёбы, а затем, когда с отличием заканчивает Академию, и во время работы на семейном предприятии, секретарём их сына. У парня идеальная память, неплохая внешность, так что он, все считали, вытянул счастливый билет. И так, в течение более десяти оборотов ничего не менялось. А относительно недавно, семья, что приютила этого Шута (ещё студенческая кличка), внезапно в полном составе исчезает и проявляется, где бы вы думали? В Империи! И там во всеуслышание вещает о том, что, дескать, они пострадавшие от репрессий и вообще, в Содружестве выжить невозможно, спасите их. Коррузо же в это время обнаруживается скрывающимся от прессы в одном из торговых предприятий, что специализируется на дальних перевозках. Через какое-то время, он и оттуда срывается в бега и оказывается опять в столице, где засветился как член группировки, имеющей политическую окраску и получавшей дотации от оппозиции в Правлении Корпораций. Реально ни в одной из акций он не участвовал, но засветился по полной. Почему он отправился на Мальтеру — не известно. Может и по делам, но скорее всего, опять от кого-то сбегает.
— Может он быть тем, кого мы ищем?
— Вряд ли. В деле на него есть упоминание, что он принципиально против того, что может принести вред детям. У него была племянница, дочка родной сестры, которую он очень любил. Погибла в технокатастрофе четыре оборота назад на одной из индустриальных планет. Все отмечают, что он крайне трепетно относится к любым детям, это и по нашей последней записи с инфора объекта видно. Он бы наверняка отказался участвовать в похищении детей, если существует вероятность, что им будет причинён вред. Хотя, тут может зависеть и от цены вопроса.
— Он же был связан с семьёй полит-эмигрантов. Могли они специально его тут оставить?
— Они его и оставили. Теперь-то он им зачем? Да, власти Империи могли к нему с этой темой подойти, только вот сомневаюсь я, что у того остались тёплые чувства к бывшим работодателям, слишком уж сильно они тогда его подставили.
— Ну, так всё равно, подошли, предложили деньги. Почему нет?
— Не знаю, но сомневаюсь, что он бы согласился. По моему мнению, он слишком умный, чтобы связываться с таким. Если забыть про то, что он любит детей, можно вспомнить, что сам он нигде не участвует. Он очень умный или слишком осторожный. Вон, сколько был в сообществе, которое все считают связанным с организованной преступностью, а на него нет ничего. Его помощник так давно на шлюз в открытый космос заработал. Но у того просто не хватит мозгов на что-то, что не приказал начальник.