Дорога великанов
Шрифт:
– Почему дверца с моей стороны не открывается?
Я не торопился с ответом.
– Думаю, машина стареет, механизм выходит из строя.
– Странно. А у меня такое ощущение, что вы просто заставляете себя быть крайне недружелюбным.
– Я никогда себя не заставляю, и в этом моя проблема.
Чем ближе мы подъезжали к Сан-Франциско, тем гуще становился поток машин. Я сбавил скорость. Сюзан внимательно меня разглядывала.
– Чем вас привлекает сообщество? Вы похожи, скорее, на одиночку. Вам что, действительно интересны другие люди?
– Нет, но я учусь проявлять интерес к другим.
– Видимо, вы
– До сих пор в этой машине никто не курил.
– То есть я могу закурить?
Я ответил категоричным «нет», и девушка замкнулась в себе. Затем она страшно захотела писать. Мы приближались к Бэй-Бриджу, и я не знал, где можно остановиться.
– Проедем Золотые Ворота [86] – остановлю.
– А когда мы проедем?
86
«Золотые Ворота» (The Golden Gate Bridge) – висячий мост через пролив Золотые Ворота (2700 метров в длину), соединяет города Сан-Франциско и Саусалито.
– На такой скорости – примерно через час.
– Это невозможно!
Она пищала и визжала и в результате вынудила меня остановиться, обойти машину и открыть ей дверь. Она пописала, спрятавшись в кустах. Сначала я хотел бросить ее в кустах: в конце концов, я знал, как добраться до сообщества, не лучше, чем она; однако мои интересы взяли верх. Без нее я буду выглядеть слишком подозрительным.
Город Сан-Франциско погрузился в туман; было так влажно, словно шел дождь. Машины не желали освобождать дорогу.
– Думаю, я никогда не вернусь к жизни в нашей цивилизации, – прошептала она.
– Как ты можешь знать?
– Потому что наша цивилизация бессмысленная. Посмотри вокруг: мы стоим в этой пробке, словно стадо коров, которых скоро порубят на колбасу. Мы живем в обществе потребителей. Представляю себя в маленьком домике с садиком и соседями, которые приносят мне яблочный пирог с кремом, приветствуют меня в новом месте, украдкой заглядывая в гостиную в поисках распятия. Никто нигде никогда не извлекал из христианства столько выгоды, сколько в нашей чертовой стране, – а от Христа новостей нет: либо он умер и воскрешение провалилось, либо он отчаялся и опустил руки. Мне нравится, что наше поколение до сих пор не утратило надежду; мы до сих пор лелеем мечту о христианской любви.
– Хоть бы вы только заткнулись.
– Почему?
– Потому что человек от природы грешен. Зло присутствует в нем с рождения. Посмотри на любой школьный двор. Чем он лучше тюремного двора?
– А ты бывал в тюрьме?
– Дело не в этом.
Парень прямо перед нами вдруг резко затормозил. Я задел его слегка, не оставив даже царапины, однако он вышел из машины с твердым намерением меня убить.
– У тебя что, глаза на пятой точке, козел?
Я вышел из машины, и парень увидел сперва великана, затем девятимиллиметровый револьвер у великана в руках. Незнакомец дал деру мгновенно и даже не обернулся. Сюзан смотрела на меня круглыми глазами.
– Вы револьвер вытащили! Вы в своем уме?
– Не люблю, когда со мной обращаются неуважительно.
Мы двинулись дальше. Через три километра, пережив момент ярости, я произнес:
– Я не
– Это не очень здорово, ты вел себя совсем не классно, совсем не классно.
Она повторила свои слова несколько раз, но всё же осталась.
Затем она попросила меня избавиться от оружия.
– В любом случае это нелегально.
– Давай поставим все точки над и. Я полицейский. Я имею право носить с собой оружие: это моя работа. Я ищу двух исчезнувших девушек. Надеюсь обнаружить их в сообществе хиппи. Если я их не найду – значит, их убили. Заруби себе это на носу. Понятно? Я готов понять твоих друзей, но я никогда не буду одним из вас. Я не люблю ни бороды, ни длинные волосы, ни сигаретный дым, ни секс, ни грязь.
Дождь усилился и застучал в окна, молчание стало переносить легче. Сюзан обняла колени и приникла к дверце. Она привязалась ко мне, словно жертва к своему палачу. Я мог говорить всё, что хотел; я мог оскорблять ее – она всё равно меня не бросила бы. Меня от нее тошнило.
– Ты едешь туда, чтобы трахать всех подряд?
– Почему вы так говорите?
– Потому что свободная любовь – для дурнушек. Красивая девушка может поиметь любого, разве нет?
– Почему вы так злы со мной? Что вам это дает?
– Ты мне не нравишься. Что-то в тебе есть отвратительное.
– Потому что вы меня не хотите, да? Вы с радостью совместили бы приятное с полезным, но я вам не нравлюсь, правильно? Но ведь вы все-таки посадили меня в свою машину! Зачем?
Этот разговор казался мне бессмысленным. Мы толком даже не знали, что его спровоцировало.
– Что тебе известно об этом сообществе?
– Подружка рассказывала мне о нем лишь однажды. У них нет телефона, а поставить кабину стоит кучу денег. Люди классные, и хотя с пропитанием проблемы, они на верном пути. Думаю, мы должны что-то привезти с собой.
– Типа как на день рождения? Можем захватить вина.
– Думаю, вино они не пьют. Они скорее предпочитают травку или маленькие синенькие таблеточки.
– То есть?
– ЛСД.
Несколько минут мы молчали. На мосту было скользко. Машины ехали очень медленно. Снизу океан наблюдал за нами, словно акула за своей бултыхающейся на поверхности добычей. Вдруг Сюзан взбунтовалась:
– Даже самая некрасивая женщина всегда найдет мужчину, который захочет с ней переспать. А вот мужчина не так легко находит партнершу.
Я ничего не ответил: бесполезно отвечать на такие глупости. Дорога явно затянулась, и Сюзан снова захотела пописать. Я покинул дорогу сто один возле Саусалито [87] – маленького прибрежного городка, пристанища богачей, художников и художников-богачей – и свернул на трассу номер один, вьющуюся среди фантастических пейзажей. Я высадил Сюзан около лесной тропинки. Она не слишком заботилась о том, чтобы скрываться от посторонних взглядов. Я рассердился и спросил, что хорошего она нашла в парне, который с ней груб.
87
Саусалито (Sausalito) – небольшой город на северном берегу бухты Сан-Франциско.