Дорога висельников
Шрифт:
Что ж, наследника он получил, каким образом – неважно. Вероятно, Беретруде пришлось изрядно потрудиться, дабы исполнить свой долг, если хоть часть того, что говорили о ней, было правдой.
Но вскоре после восшествия на престол императора Георга-Эдвина положение дел в столице изменилось. Молодой император вследствие хрупкого здоровья не был склонен к излишествам, получил стараниями матери и наставников строгое католическое воспитание, и всякие извращения природы ему претили. Получив поддержку новоизбранного парламента и Малого Совета, он принялся искоренять разврат. Многие приятели видама Онфруа по веселым игрищам нашли конец на костре или в узилище. Самого Онфруа древность рода уберегла от столь жестокого финала, однако он был выслан
Эберо Ивелину удалось доказать свою непричастность к развратным оргиям Дидима. Но доступ ко двору оказался для него закрыт, а влиятельные прежде друзья пали либо отвернулись от него. Крах всех надежд оказался для него непереносим, и Эберо скончался, не дожив до пятидесяти лет.
Странным образом опала не коснулась Беретруды. Возможно, император счел ее невинной жертвой порочных умыслов брата и мужа. Она по-прежнему проживала в столице. Однако влияния ни она, ни сын ее Отто-Карл в Тримейне не имели. Вроде бы отпрыск древнего рода Дидимов покинул империю, уехав к тем дворам, где неизвестно было о скандальном прошлом семьи.
Об этом Сигвард слышал не от отца, а от Бранзарда, также постоянно проживавшего в Тримейне. Друг детства не соблюл семейной традиции и не стал воином. Полковник Рондинг не мог осудить за это сына, ибо пал в сражении, защищая от пиратов Северное побережье. Но и будь он жив, вряд ли сильно разгневался бы на Брана – разве что для вида. Бранзард получил университетское образование, правда, не в Тримейне, а в Фораннане, в совершенстве изучил законы и стал едва ли не самым молодым за всю историю членом Большого императорского совета. Ему прочили блестящее будущее, и вдовствующая госпожа Рондинг, несомненно, уже видела свое чадо на посту канцлера. Тем более что нынешний канцлер Сакердотис был уже преклонного возраста. Кроме того, учеба и карьера не помешали Бранзарду жениться. Жену он себе взял из Карнионы – тут семейные традиции были соблюдены. Рондинги, хоть и были тримейнским родом, уже давно мешали свою кровь с южной. С другом детства Сигвард виделся редко – лишь тогда, когда дела службы призывали его в столицу, но они по-прежнему приятельствовали, и благодаря Бранзарду Сигвард мог узнавать, что творится не только на улицах и площадях Тримейна, но и во дворцах и судебных залах.
Только это его не слишком волновало, по правде говоря. За пятнадцать лет, минувших со дня его отъезда в армию, он отвык связывать себя и с Тримейном, и с Веллвудом. Он не думал, что когда-нибудь обзаведется семьей. Для того чтобы продолжить род Веллвудов, теперь имеются законные наследники. А его дело – служить. Сейчас он капитан, но, по сути дела, от полковничьих его полномочия мало чем отличаются. А через несколько лет он и станет полковником. Или раньше, если начнется война. Он мог бы купить себе звание, вряд ли отец отказал бы ему в деньгах, но Сигвард этого не хотел. Получит он полк и без того, и пусть говорят, что бастарду и сыну простолюдинки подобная гордость не пристала.
А дальше – как Бог положит. Если он проживет достаточно долго, может стать полевым маршалом – это высшее звание, которое может заслужить боевой офицер, не принадлежащий к знатнейшим семьям империи. Но об этом пока мечтать нечего. Нынешняя забота – Крук-Маур с его гарнизоном. Забота, которая, следует признать, существенно выросла после того, как в Крук-Мауре открылось капитанство ордена святого Барнабы Эйсанского.
Вот уж его, по мнению Сигварда, следовало отправить на Север, сражаться с пиратами – барнабиты славились прежде всего своим галерным флотом. Но адмирал Убальдин не желал иметь соперника в лице Великого Магистра, подобно тому как Лига Семи Портов соперничала с орденом святого Барнабы в борьбе за контроль над Южным побережьем. А потому Лига вытесняла барнабитов в глубь материка.
И это еще была наименьшая из проблем.
А наибольшая – та причина, по которой их сюда направили. И по которой Крук-Маур, считавшийся прежде городом, далеко отстоящим от границы, нынче требовал укрепления обороны.
Причина эта в данный момент называлась Абдрахман ибн Хусейн ас-Дандани. Язык сломаешь, пока произнесешь это басурманское имя. Солдаты, не утруждаясь, именовали его просто Рахманом. А его головорезов – рахманами.
Бранзард, когда Сигвард рассказал ему об этом, в ответном письме сообщил, что по-арабски «рахман» вроде бы значит «милосердный».
Смешно.
Хотя вообще-то ничего смешного не было.
Как уже говорилось, формально между империей и эмиратом Зохаль был мир. А вышеназванный Абдрахман не занимал никаких постов ни в армии, ни при дворе эмира, и считалось, что набеги он предпринимает исключительно по собственному своеволию. А в действительности Абдрахман, будучи любимым племянником эмира, сыном его младшей сестры, вряд ли действовал без дядюшкиного одобрения.
Прибрежные города империи были хорошо укреплены. А вот на суше вдоль самой границы заставы были редки. Ибо христианские земли от басурманских отделяла естественная преграда – пустыня. Но Абдрахмана эта преграда не останавливала. Вот уж верно – бешеному псу вода ни к чему.
В отличие от других высокородных воинов Аллаха, в течение столетий точивших – и тупивших – свои сабли о Южную границу империи, Абдрахман приходил не затем, чтоб завоевывать. Для этого ему, прямо скажем, недостало бы людей. И уж конечно, не для того, чтоб насаждать среди неверных ислам. Неверные, по мнению Абдрахмана, годились только на то, чтоб их грабить. И убивать. Для этого у него хватало и сил, и желания.
У Сигварда тоже было свое мнение. Хватит отбрехиваться. Направить полный кавалерийский полк, усиленный артиллерией, да барнабиты с моря поддержат – этого хватит, чтоб дойти если не до аль-Хабрии, главного города эмирата, как это когда-то сделал легендарный предок Брана, то до Дандана, гнездилища рахманов, – и выжечь его.
Эмир открещивается от действий племянника (если слово «открещивается» применимо к мусульманину), так пусть слопает. И это было единственное, в чем взгляды Сигварда полностью совпадали с взглядами кавалера Фусбера.
Увы, приказ, полученный в Тримейне, толкований не допускал. Только обороняться. Впрочем, его величество тоже можно понять. При морских мятежниках, угрожавших Тримейну и Эрду, и усилившихся в последние годы протестантских волнениях в Карнионе он не желал рассеивать силы и вести войну на Юге.
Но если дела и дальше так пойдут, дождутся тримейнские политики того, кто объединит эти ханства, эмираты и княжества – и покатится волна до самой Древней земли…
Отличная мысль. Самое удовольствие для летнего утра. То есть это по-здешнему лето, а у приличных людей – ранняя весна. В лесах вокруг Веллвуда, поди, и снег не везде растаял. А тут настоящей весны и не бывает. Была-была зима – тоже ненастоящая, похожая на осень: гнилая сырость, пронзительный ветер с моря и дожди, а потом оглянуться не успеешь – начинает печь. А если ветер – то из пустыни, от которого голову ломит. Скельского, что ли, выпить? Здесь оно – не бог весть что, но жажду утоляет. Лучше бы пива с ледника, но в Крук-Мауре нет ни ледников, ни пива…