Дорога войны

Трутнева Алена

Не напрасно, как вскоре выяснилось. Деревня встретила их мёртвой тишиной. Часть домов была сожжена, в уцелевших – сорваны с петель двери. Ни звука, ни движения. В тяжёлом молчании они проехали деревню насквозь. И уже на выезде уткнулись в одноногих грачей: виселицы, усеянные зловещими плодами – раскачивающимися на ветру трупами, все как один в остатках кожаных доспехов.

Они проехали мимо молча, опустив головы. И лишь на изгибе дороги Савьо оглянулся.

– Они наёмники?

– Мародёры, – уточнил Саламандр. – Видать, решили поразвлечься по пути к нанимателю. И наткнулись на разъезд дозорных.

– Но… – Савьо не смог удержаться от ещё одного взгляда назад. – Разве они шли наниматься не к герцогу Эйре?

– Угу, – откликнулся

Илен.

– А это деревня герцога Эйре! Они что, разграбили своих же? И где жители?

– У наёмников нет своих, – ответ Саламандра прозвучал резко, словно удар хлыста. – Есть те, кто даёт деньги. И если завтра им заплатят другие, они встанут под их знамёна. А здесь… Просто глухая деревня по пути – бесплатная еда и развлечения. Никто бы, скорее всего, и не узнал никогда. А узнай, закрыли бы глаза – наёмники сейчас важнее кучки селян. Но дозорные на сей раз решили иначе. А жители… Возможно, часть разбежалась. Кто-то ушёл с разъездом.

– А кто-то лежит и гниёт в своих домах, – бросил Илен.

– Жизнь – вещь неоднозначная, Савьо. Не то чтобы одни были святошами, а другие – злодеями. Тем более на войне.

Глава 4. Наёмник

Айзек оказался среди новичков, как того и ожидал. Наёмники приходили уже готовыми отрядами, со своим оружием и командиром, ведь для них война – ремесло. Всех остальных, кто умел сражаться, – кто более, а кто и откровенно менее, – согнали в одну кучу. Айзеку было безразлично, с кем есть из одного котла и делить стоянки. Отряд, соратники, даже причитающаяся ему сумма были не слишком важны, важнее было другое – бесповоротность принятого решения. Чернильный отпечаток пальца на замызганной бумажонке перечеркнул прошлое. Отныне Пёс – наёмник. Впереди ждала война, его жизнь и смерть были куплены и оплачены, а побег карался смертью. Репутация отряда определяла его стоимость в будущем, а потому командиры без колебаний избавлялись от всех, заклеймённых трусами.

Зачем он полез сюда? Или возомнил, что идущему на войне живётся вольготно? Совсем не таким убийствам учили его в Ордене, и вряд ли та наука убережёт от случайной стрелы или меча со спины. Да и в строю Пёс оказался неотёсанным неумехой, как показали несколько занятий. Пока опытные наёмники гуляли и напивались в городе, вчерашних новобранцев нещадно гоняли – война покажет, пошли ли впрок тренировки, уложенные в столь короткий срок.

Пёс оглядел товарищей по отряду: они курили и травили байки, расположившись вокруг большого котла. Он сошёлся со многими из них, это было совсем нетрудно, умеючи-то: пара шуток к месту, умение не лезть в душу к другим и болтать ни о чём, излишне не нагружая историями из своей жизни, – и ты желанный гость у любого костра. Завтра они уйдут из города – герцогам плевать, готовы новобранцы или нет, они развязали тугие кошели, и теперь наёмники отправятся куда им прикажут. Скоро Пёс на собственной шкуре узнает, каково это – оказаться в жерле войны. Посреди мешанины тел, скрежета оружия и криков, когда не понять, где свои, а где чужие; когда смерть может прийти с любой стороны, а ранениям и порезам не счесть конца; когда нет возможности передохнуть, даже если падаешь с ног от усталости… Что остаётся тогда? Надеяться, что успеешь заметить врага, нутром почуешь опасность и избежишь удара. Молиться, чтобы боги позволили прожить минуту, а потом ещё одну – и так пока не закончится бой. Убивать, чтобы выжить. И выжить, чтобы продолжить убивать.

Айзек боялся, что война выхолостит душу, но всё же пришёл сюда – чтобы спрятаться посреди крови и смертей, спрятаться за болью, холодом и грязью. Что угодно, лишь бы перестать убегать. Он постарается выжить. И будет надеяться, что приспособится и к этому, не может Дорога Крови подвести

его, ведь Айзек намеревался щедро напоить её.

* * *

Солнце купало город в нежных, прозрачных лучах. Но воздух уже не согревался, приближалась зима, и это явственно ощущалось. Широкие мощёные улицы Хедоля оказались переполнены народом: беднотой и богачами, пешими, всадниками, возничими, – Савьо никогда раньше не бывал в таком большом и суетном городе. Казалось, эти люди всё время куда-то опаздывали, иначе зачем так спешить, нетерпеливо расталкивая других?

– Ну и столпотворение! – заметил Илен. – Ещё наёмников этих набралось…

– Сегодня большая часть из них уйдёт. – Саламандр уверенно прокладывал путь через толпу. – Говорят, герцог Эйре четверть казны спустил на вольных вояк.

– Консильо Эйре… Во всех тавернах только об этом и твердят. Брат, правящий соседним герцогством, надумал оттяпать себе земель.

– Просто взял и напал? – переспросил Савьо, пряча покалеченную руку поглубже под плащ, он опасался, что кто-то из прохожих ненароком зацепит её.

– Ну, думается мне, что не просто. А как следует подготовившись, – сострил Илен. – Всё Северное Королевство – горсточка беспрестанно воюющих земель. Герцогство Эйре процветает и богатеет. Чем не повод напасть? Здесь научились не замечать войну даже под боком, если она не касается лично тебя. Народу без разницы, кто проматывает деньги за надёжными стенами замка: герцог Эйре или его брат Биргельнфелл. У простого люда своих проблем хватает.

Что-то в том, как рассуждал Илен, заинтересовало Савьо. То были не почерпнутые из книг знания, не собранные в городе слухи. За словами чувствовалась уверенность, какая бывает лишь в том, что пережил сам.

– А разве это не твоя родина, Савьо? – поинтересовался Саламандр.

– Моя, – смутился лекарь. – Но я вырос в такой глуши, что мы и не знали, что творится в Королевстве. А Хедоль казался выдумкой, городом-сказкой.

– Ясно.

Савьо стало стыдно: Илен говорил о Северном Королевстве так, словно это он был уроженцем сурового края. А Савьо, такой образованный и начитанный, оказался бесконечно далёк от обыденных вещей, от того, что составляло плоть его родины.

В дальнем конце улицы раздался шум, топот, приказы дать дорогу. Горожане спешно вжимались в стены, пропуская отряд наёмников: те даже не пытались держать строй, рассыпаясь в остротах и крепких словечках. С этим хамоватым войском отчаянно не вязался герцогский знаменосец, что гарцевал впереди: щегольской наряд, вышитая попона лошади, резвящееся на ветру знамя – огненный орёл на синем небе.

– И много же навоюют эдакие герои? – скептически заметил Илен.

– Нанять их дешевле, чем постоянно содержать армию. Они незаменимы, если война обещает быть долгой – как сейчас, – возразил Саламандр. – Да, им не хватает образования, и они не так хорошо вооружены, как идущие по Дороге Крови, но сражаться умеют, иначе не вышли бы из первого боя. Эти дожили хотя бы до тридцати – а это немало, когда ты каждый день на войне, когда продаёшь жизнь первому попавшемуся из господ. Так что не недооценивай их, Илен. Они отняли куда больше жизней, чем ты, воспитанный убийцей. Да и разные у вас причины и способы убивать.

Савьо, словно заворожённый, смотрел на шедший мимо отряд: как же это, должно быть, ужасно, – всё время жить войной, не зная, встретишь ли завтра рассвет, и не уметь в жизни ничего другого. Наёмники влились в распахнутые настежь ворота. Толпа зевак начала медленно разбредаться, когда шедший в последнем ряду воин оглянулся. Савьо не разглядел лица, лишь мелькнул под капюшоном упрямый подбородок и прядь тёмных волос.

– Айзек!

Крик вырвался быстрее, чем лекарь успел сообразить. Сердце опередило разум, и Савьо бросился туда. Стоявшие у ворот стражники алебардами преградили путь, но Савьо, позабыв всё на свете, выдернул из ножен меч – его друг там, уходит вместе с наёмниками! Кто-то сжал его плечи и вырвал оружие.