Дорогами ложных солнц
Шрифт:
— Я очень-очень тебя люблю, джан.
Пустым взглядом я смотрела, как дверь закрывается за ним, слышала звук удаляющихся шагов и гудящий звук от колёсиков чемодана… а потом, взяв несколько вешалок с кровати, медленно поковыляла в гардеробную. Развесив вещи, выскользнула из сари и невольно глянула в зеркало. Какой же встрёпанный и жалкий вид у супруги уважаемого Даярама Вармы! Единственное, что соответствует сейчас этому громкому «титулу» — роскошное ожерелье-воротник, подаренное свёкрами на годовщину нашей свадьбы. Несколько рядов бриллиантов и рубинов, крупный изумруд посередине и не менее крупная спускающаяся на грудь грушевидная жемчужина. Целое состояние, умещающееся в небольшом футляре. Я посмотрела на шкафчик, в котором хранились мои украшения. Что-что, а мелочным Даярама никак не назовёшь. Украшения одно роскошнее другого сыпались на меня неиссякаемым потоком. За время знакомства и год супружества их скопилось немало — и уж точно хватит, чтобы начать безбедную новую жизнь вдали от… всего. Вытащив небольшую дорожную сумку, я начала складывать в неё футляры. Последним сняла и забросила туда же ожерелье. Потом переоделась в джинсы и худи, выключила
Движение в огромном доме постепенно затихало. Даярам наверняка придумал для гостей какую-нибудь историю — изобретать байки ему всегда удавалось. И, хотя наши друзья знают о несчастном «любовном треугольнике», конечно, сделают вид, что поверили его словам. Усмехнувшись, я смахнула набежавшую слезу. Как всё-таки болезненно сознавать собственную наивность и доверчивость. Глядя в большие бархатистые глаза супруга, я верила, что живу в сказке, в которой принцесса и её принц будут счастливы друг с другом до конца дней. И до недавнего времени всё действительно было похоже на сказку. Мой отец был послом в Индии. У моего дяди с семьёй Варма — давние деловые отношения. Казалось бы наша встреча с Даярамом была давно предопределена. Но встретились мы, можно сказать, в последний момент: в посольстве на банкете по случаю окончания срока службы моего отца в Индии. Даярам только вернулся после учёбы в Англии, уже занял ждавшее его место в компании отца… и был вынужден присутствовать на «скучнейшей вечеринке, на которую его когда-либо затаскивали». Когда нас представили друг другу, и наши взгляды встретились, я, по-моему, перестала дышать. И только сморгнув раз-другой, поняла, что нечто подобное происходит и с Даярамом. А потом… фантастические свидания, жаркие признания, потоки подарков… и наконец, предложение, звучавшее скорее, как мольба: «Будь моей женой!». Я согласилась, не раздумывая. Не помня себя от счастья, позволила надеть на палец обручальное кольцо, сиявшее блеском бриллиантов так, что больно смотреть… Какое безмятежное начало! И сейчас, сидя в темноте нашей спальни и готовясь оставить всё в прошлом навсегда, я вспоминала свадьбу… но не мою — друга Даярама из Нигерии, с которым он познакомился во время учёбы в Англии. Яркие, граничащие с вульгарностью наряды гостей, обилие золота, впечатлившее даже меня, привыкшую к чрезмерному количеству этого металла на праздниках в Индии, и тихий уголок возле искусственного водопада, куда я забрела в поисках моего исчезнувшего супруга. Там его и нашла, воркующим по телефону с моей подругой, которую я считала одной из самых близких здесь, в Дели… Тихий стук рассеял дымку воспоминаний. Вздрогнув, я уставилась на дверь, ожидая, что она откроется. Но за стуком лишь последовал голос векрови:
— Ты уже спишь, дочь?
Подскочив с кресла, я сдёрнула с кровати покрывало и, завернувшись в него, бросилась к двери. Чуть-чуть приоткрыв, прищурилась от ударившего в глаза света.
— Хотела спросить, как ты, — протянув руку, она ласково взяла меня за подбородок. — Даярам ещё молод. И красив, и успешен. Вокруг него всегда будут кружить женщины. Но его жена — ты. Мой сын выбрал тебя. Со временем он научится не поддаваться соблазнам.
Я молчала, опустив глаза.
— Он очень тебя любит, — тихо добавила свекровь. — Ситара — всего лишь увлечение. Скоро он о ней забудет.
— Спасибо, ма, — пробормотала я.
Свекровь погладила меня по волосам.
— Отдохни, дочь. Всё будет хорошо. Уже завтра ты увидишь это совсем другими глазами.
Я кивнула, и свекровь, поцеловав меня в щёку, удалилась. Расшитое золотом сари горчичного цвета тихо шелестело, когда она шла по коридору. Господин и госпожа Варма приняли меня не сразу — видимо, шок от того, что единственный сын женится на иностранке, был слишком велик. Но Даярам был непреклонен, и свадьба состоялась. Я пришла в их дом, хотя могла настоять, чтобы мы с мужем жили отдельно. И, как потом рассказал Даярам, именно это заставило их присмотреться ко мне внимательнее. А, узнав лучше, они поменяли своё первоначальное мнение, что я недостойна их блестящего сына. Когда же я узнала о неверности мужа, в этот самый непростой период моей жизни поддержали меня именно они, а не мои родители, отношения с которыми никогда не отличались особой теплотой. И сейчас я мысленно извинилась перед свёкрами за то, что собираюсь сделать. Закрыв дверь, вытащила мобильный, который приобрела недавно втайне ото всех, и набрала номер. Гудок, ещё гудок. Потом щелчок и женский голосок:
— Gabacha?[3] Que es?[4]
— Я ухожу сегодня.
— Почему? Что случилось? — в голосе мгновенно перешедшей на английский подруги — замешательство.
— Так вышло. Когда сможешь всё подготовить?
Вздох на другом конце.
— Через час. Машина заберёт тебя в переулке, как договаривались.
— Спасибо, Изабелла.
Ещё один вздох.
— Ты знаешь, для тебя я сделаю всё, gabacha.
Я попросила Изабеллу о помощи, как только поняла, что Даярам продолжает интрижку, которую клялся немедленно закончить. Проревела всю ночь прежде, чем приняла единственное приемлемое для меня решение: я должна его оставить. Но в стране, где каких-то двадцать лет назад слово «развод» было ругательством, развестись, если один из супругов против, и сейчас не просто. А Даярам был бы против, это я знаю точно. Могла бы, конечно, уличить его в измене, тогда развод возможен и без согласия обеих сторон. Но подобного скандала для всеми уважаемой семьи моего благоверного я тоже не хотела. Оставалось одно: уйти тайком и подать документы на развод уже находясь далеко от Даярама. Уйти я собиралась на следующей неделе, когда он будет в Джайпуре на встрече с иностранными инвесторами… или же в постели с Ситарой. Теперь и не берусь судить, сколько из объявленных им командировок были таковыми на самом деле. В любом случае, вещи я думала вывезти заранее, а, дождавшись его отъезда, спокойно вышла бы через главный вход. Но, поддавшись сегодня эмоциям, чуть не сорвала
— Gabacha, — голос Изабеллы. — Только что узнавала: твои паспорта ещё не готовы. Может, пока пересидишь у меня?
— Это — первое место, где он будет меня искать.
— Я не говорю о Дуранго. У моего дяди поместье в Масатлане — о нём никто не знает. Пляж, солнце, покой и огромное количество текилы — как раз то, что нужно для разбитого сердца, si?
— Orale[5], — согласилась я.
— Дам соответствующие указания пилоту. Очень рада, что тебя увижу!
— И я.
Секундная пауза на другом конце и снова голос Изабеллы:
— Не думала, что когда-нибудь буду помогать тебе скрыться от твоего мужа, как однажды ты помогла мне скрыться от моего. Мне правда очень жаль, gabacha.
Действительно насмешка судьбы. Изабеллу выдали замуж против воли — «династический брак», такие нередки и в Индии. Но здесь супруги довольно часто учатся сосуществовать друг с другом или даже проникаются взаимной симпатией, если не любовью. Благоверный же подруги, сын наркобарона из Синалоа, оказался отморозком, а его отец попытался прибрать к рукам картель Хуаресов. В результате родители Изабеллы погибли, а сама она бежала ко мне в Индию — это было ещё до моего замужества — и оставалась в Дели до тех пор, пока её дядя не отвоевал семейный бизнес, в процессе сделав подругу вдовой. Теперь он — глава картеля Хуаресов, Изабелла — его правая рука. Подруга, долгое время не желавшая ничего слышать о наркобизнесе, изменила своё отношение ко многому после тех трагических событий. Последний раз мы виделись на моей свадьбе, и я с горечью отметила, что жизнерадостной беспечной девочки, которую когда-то знала, больше нет. Но дружбу мы сохранили. А ещё Изабелла очень серьёзно отнеслась к тому, что я помогла ей в трудную минуту, заявив, что теперь она у меня в долгу. Кто бы мог подумать, что отдавать его придётся именно так: помогать мне в том же, в чём помогла ей я. Конечно, мой супруг — не наркобарон, готовый прикончить меня ради прибыльного бизнеса, но на самом деле я не знаю, на что способен Даярам, чтобы удержать меня и не допустить связанного с его именем скандала. Моё насмешливое предположение, что он запрёт меня в спальне, не было просто издёвкой. У семейства Варма — длинная история, и далеко не все действия её членов по отношению друг к другу можно назвать безобидными. А реакция супруга на мою попытку собрать чемодан была гораздо более бурной, чем я ожидала… Вздохнув, я посмотрела на часы. Пора. Надев ботинки на толстой подошве и чёрную кожаную куртку, крадучись подошла к двери, осторожно приоткрыла её и прислушалась. Тишина. Всё-таки неправильно уходить вот так, не попрощавшись, прихватив украшения. И, хотя драгоценности принадлежат мне по всем индийским законам, всё равно чувствую себя воришкой, замирающим от звука собственного дыхания. И даже одета подходяще! Но тут я вспомнила о всех ночах, проведённых в одиночестве, всю ложь моего благоверного и недавнее унижение за праздничным столом… Даярам вёл себя, как устраивало его: потакая замашкам махараджи, устроил себе гарем. А я, уходя вот так, делаю, как лучше для меня. Перед лестницей, ведущей вниз, в холл, я остановилась, окинула прощальным взглядом оставшийся за спиной этаж, где провела столько счастливых и столько горьких минут. Но в темноте не смогла разглядеть даже знакомые портреты на стенах. И тогда, вскинув голову, нырнула во тьму лестницы.
Глава 2
— Ваш чай, Мисс Шейх.
От ноутбука я подняла глаза на девушку, поставившую на столик рядом со мной фарфоровый чайничек и чашечку.
— Сасибо, Бетти.
Она улыбнулась и засеменила к двери. А я плеснула в чашечку приятно пахнущую жидкость, вдохнула аромат и, довольно щурясь, посмотрела в окно. Лучи осеннего солнца пробивались сквозь тюлевые занавеси. Солнечные зайчики гонялись друг за другом по полу. Погожий день в это время года — явление в Лондоне довольно редкое, и само по себе способно поднять настроение. Но у меня были и более ощутимые причины для радости. Я неплохо обжилась в Лондоне, поселившись в пентхаусе на Итон-Сквер и открыв небольшую художественную галерею неподалёку. Денег, вырученных от продажи украшений, вероятно, хватило бы на всё, но Изабелла настояла на том, чтобы просто дать мне необходимую сумму.
— Как ты собираешься продавать их, gabacha? — она взяла в руки одно из ожерелий. — Они сразу приведут Даярама к тебе.
— Поэтому я надеялась, ты поможешь мне, munequita[6], — сделав глаза, как у Бэмби, я взмахнула ресницами. — По твоим каналам.
— Сохрани их пока, mija[7]. Я сказала, что помогу тебе. Считай это частью пакета с надписью «помощь».
— Ценю её, очень ценю, — попыталась возразить я. — Но это то, что могу сделать я сама. Точнее, тоже с твоей помощью, но хотя бы «сырьё» — моё.
Изабелла рассмеялась, шлёпнула меня по колену… и продолжила настаивать на своём. Под конец мы сошлись на том, что украшения я отдаю ей, а она уже делает с ними, что хочет. Себе я оставила только ожерелье — подарок свёкров на годовщину, подходящие к нему кольцо с крупным изумрудом и серьги.
— Может, возьмёшь и это? — Изабелла протянула мне волшебно красивое ожерелье из бирюзы и маленьких бриллиантиков, соединённых в сложную вязь. — Удивительно подходит к твоим глазам.
Но я только покачала головой. Это было ожерелье, подаренное Даярамом, когда он впервые признался мне в любви. Изабелла не стала настаивать, просто улыбнулась и проронила: