Дорогами Пророчества
Шрифт:
– Имя – это Слово, Мелодия, Руна. Оно столь же значимо для судьбы, как час и место рождения. А иногда и весомее. – Ее голос звучит почти распевно. – Особенно если наречение произошло на таинстве посвящения Единому, ибо Бог – это судьба Мира…
– А Мир – это удел Бога, – заканчиваю я за Лэнар один из первых постулатов магии Предсказывающих.
Девушка отводит взгляд от листа, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза.
– Верно. Ты уже читала «Именницы» раньше?
– Нет. – Мотание головой в отрицание. – Но мы же с алной
– Вот бы завтра на испытании у меня тоже так «само всплыло», – вздыхает подруга. – Жаль, что вероятность наступления этого события много ниже порога сбываемости.
Свиток с таблицей соответствия написания имен их произношению выскальзывает у меня из рук и с тихим шорохом падает на покрывало.
– Это как?
– Да накидала давеча схему благоприятных исходов на испытательную седмицу – глухо, как у магов-дознавателей в застенках, – безрадостно поясняет Лэнар. – Так что не отлыниваем, учим дальше.
Взгляд карих глаз вновь возвращается к исписанным убористым почерком страницам:
– Имя есть суть вещи, ее предназначение…
Даже если абстрагироваться от вышесказанного, собственное имя – это второе по предпочтениям (после «я», разумеется) слово в лексиконе каждого человека. И первое из тех, что ему важно слышать из чужих уст как можно чаще. Особенно в сочетании с лестными эпитетами. Даже сам факт, что кто-то знает, как тебя зовут, поднимает собственную значимость и самооценку.
Однако бывают моменты, когда свое имя, что бы там ни утверждали психологи о его притягательности для человеческого слуха, – это последнее, что ты хочешь услышать…
– Будь как дома, Лия, – повторил Император и изобразил правой рукой широкий приглашающий жест.
Не сон, а один сплошной стресс.
– Ты меня видишь? – Мой робкий голос отразился от белоснежного потолка и эхом вернулся ко мне.
– Нет, только чувствую. – Дэрриш обратил на меня невидящий взгляд. – Но если ты захочешь, то увижу.
«Хочу!» – неожиданно подумала я.
Мягко скажем, это было очень неумно, а также крайне недальновидно.
Никаких видимых и ощутимых результатов моего решения не последовало – не засверкали молнии, не загрохотал гром, даже волнения Силы не случилось. Только взор Императора стал куда осмысленнее.
– Прекрасно выглядишь, – серьезно заметил он, не выказав ни малейшего удивления при моем внезапном проявлении. – Путешествие пошло тебе на пользу.
«Да уж, действительно!» Польстил так польстил. Но откуда Дэрришу знать, какова «блистательная» внешность его венценосной супруги на данный момент?
Честно сознаться, выглядела я неважненько…
После того как наша небольшая компания отобедала в придорожной корчме, остановиться на ночлег пришлось задолго до заката по причине резко ухудшившегося самочувствия. Мы с Эоной провели «весьма приятный
Мало того, вместо роскошных кос у меня на голове красовался результат моего же продвинутого парикмахерского искусства, метко охарактеризованный Верьяном «оплешивевшим ежиком, сбрендившим на старости лет». Видимо, когда я вечером взялась за стрижку, на почве отравления у меня в мозгах помутилось.
А что уж говорить об одежде, выглядевшей после последних событий так, будто я сняла ее со скончавшегося в дороге калики перехожего раза в полтора толще исхудавшей донельзя Избранной.
«Интересно, выдержало бы ваше с Императором „светлое чувство“ такую проверку на прочность?» Не уверена – на меня в нынешнем состоянии даже Верьян не позарился. Да еще обзывается «мешком с костями», язва такая!
– Благодарю, Ваше Императорское Величество, – я присела в шутливом реверансе, – польстили.
– Я думаю, ты вполне способна отличить правду от лести, – белозубо усмехнулся Дэрриш и тоже в свою очередь отвесил насмешливый поклон. – Может быть, желаете это обсудить, Ваше Императорское Величество? Наравне с другими вопросами?
Да уж, пару ласковых высказать супругу не мешало бы!
– Может быть, – уклончиво ответила я.
Он мягко, точно большой кот, подобрался поближе:
– Не хочешь присесть?
«Может, лучше сразу прилечь?» Может, лучше кому-то заткнуться?
– Спасибо, я постою.
– Разговор предстоит долгий. – Он продолжал наступать.
– Так присядь. – Я учтиво вернула мужу светскую улыбку, перебирая руками спинку кушетки и осторожно двигаясь в противоположную от него сторону. – Тем более если кое-кто сейчас не успокоится и не отойдет от меня подальше, разговора не будет вообще.
Император незамедлительно приостановился, огляделся по сторонам, вытащил из-за стола кресло и демонстративно в него уселся.
– Так лучше? – Насмешливое вскидывание асимметричной брови.
– Стульчик подальше отодвиньте, дражайший супруг, и будет вообще замечательно.
При помощи Дэрриша кресло, мерзко скрипя ножками о мрамор и собирая гармошкой лежащий на полу ковер, доползло почти до самой стены.
– Так достаточно, ненаглядная моя?
– Более менее, – вздохнула я, сожалея о том, что Император вряд ли согласится выйти за дверь и разговаривать из-за нее.
– Тогда, возможно, ты все-таки присядешь? – Дэрриш указал взглядом на кушетку. – Я, разумеется, привык сидеть, когда стоят другие, но не в присутствии же собственной жены Императрицы.