Шрифт:
Канун Рождества…
Для кого-то это — время предпраздничной суеты, беготни по распродажам в поисках подарков, разноцветной искрящейся мишуры, красивых новогодних нарядов, а может быть, даже… маскарадных костюмов.
Для кого-то — время домашних хлопот, генеральной уборки и грандиозных планов по устроению праздника, от которых кругом идет голова у всех, кому приходится воплощать эти планы в жизнь.
Для кого-то — время тяжелой и не всегда любимой работы, работы, позволяющей родным и близким не думать хотя бы о деньгах, столь необходимых
Для кого-то — время серьезных размышлений и раздумий о прошлом и тревог за будущее. Эти кто-то, разбирая запыленные ящики со старыми елочными украшениями, частенько вспоминают о том, кем и когда был куплен огромный золотой шар, а кто подарил им смешного рыжего медведя с блестками на носу. Эти кто-то часто подолгу сидят возле старых коробок и со скрупулезностью, достойной какого-нибудь банковского работника, перебирают события, извлеченные из архивов собственной памяти.
Канун Рождества…
Для каждого это время имеет свое значение, свою особую символику. Но так или иначе все сходятся в одном: канун Рождества — самое волшебное время в году. Время предчувствий и надежд, время сказок со счастливым концом. И даже самый законченный скептик на планете Земля тайно верит, что в канун Рождества может случиться чудо…
1
Есть ли кто-то несчастней тебя?
Этот вопрос юные особы задают себе чаще, чем из прохудившегося крана капает вода. Они могут думать об этом часами, но всегда приходят к одному и тому же выводу: им выпала участь быть самыми несчастными людьми на свете.
Еще вчера Эмми, Эмилия Даглборо, категорически оспорила бы это заявление. Но сегодня жизнь внесла в ее мнение свои коррективы, и теперь, сидя на пыльном чердаке вместе со своим верным другом рыжим спаниелем Бобстером, Эмми размышляла о том, что она несчастная жертва человеческой подлости и предательства.
Это случилось на перемене между уроком литературы и химии. Ник, в мыслях о котором Эмми провела историю и астрономию — на последней ее мысли воплотились во вполне реальный низкий балл, — весь вчерашний вечер не удостоил ее даже холодным «привет», которое обыкновенно цедил сквозь зубы, когда они ссорились.
Эмми сходила с ума, она была в двух шагах от нервного срыва. На астрономии Эмми едва сдерживалась, чтобы не расплакаться на глазах у всего класса и строгой учительницы. Эмми проклинала Ника, обещая себе больше никогда не очаровываться магическим взглядом его прекрасных голубых глаз, и тут же решала, что простит ему все, лишь бы он снова прильнул к ее щеке своими красиво изогнутыми губами.
Ужасно было то, что Эмми совершенно не понимала, в чем именно она провинилась. Еще вчера Ник, встретившись с ней перед тренировкой, заверял ее в сердечной привязанности и даже обещал купить билеты на «Не плачь, Лили». Если учесть, что парни, особенно такие, как Ник, терпеть не могут всякие там розовые сопли, этот поступок можно было смело назвать героическим.
Но,
Сюжетный поворот этой мелодрамы оказался столь неожиданным, что Эмми даже не смогла устроить предателям достойной сцены ревности с пощечинами и вырванными из красивой прически Анны рыжими кудряшками.
Эмми не сразу поверила собственным глазам. Если бы она увидела этих предателей на фотографии, то наверняка решила бы, что поцелуй самый настоящий монтаж, сделанный каким-нибудь коварным недоброжелателем. Но, к несчастью, Анна и Ник были вполне реальными отрицательными героями ее печальной мелодрамы.
Первым Эмми заметил Ник. Он оторвался от влажных полных губ Анны — в отличие от предательницы-подруги Эмми никогда не позволяла Нику целовать себя в школе, у всех на виду — и смущенно покосился на бывшую возлюбленную. Однако, мгновенно собравшись, он скрыл свою неловкость под маской раздражения.
— Чего уставилась? — грубо спросил он у Эмми, которая все еще смотрела на сладкую парочку немигающим взглядом.
Если бы в этот момент голос за кадром сказал «стоп, снято», Эмми почувствовала бы себя на вершине блаженства. Но голос не раздался, поэтому ей пришлось сильно постараться, чтобы не разреветься прямо перед Ником и Анной Зельски от той острой боли, что проткнула ее сердце насквозь.
— Я не уставилась, — сквозь зубы процедила Эмми, решившая сдержать предательские слезы во что бы то ни стало. — Так, мимо проходила. Да ты не парься, Ник. Болтать об этом не буду. Зачем, когда Анна сама раззвонит эту новость по школе?
— А я и не парюсь. — Ник, похоже, был несколько ошарашен кажущимся спокойствием Эмми. — Мне шифроваться незачем. Мы ведь уже взрослые люди, детка, — важно добавил он.
— Я тебе не детка, — поморщилась Эмми, которую и в лучшие времена раздражала манера Ника называть детками всех знакомых и незнакомых девчонок. — Целуйтесь хоть до посинения. Только из штанов не выпрыгивайте — здесь все-таки школа.
Анна, чей скользкий взгляд выдавал если не смущение, то как минимум неловкость, тряхнула рыжими кудрями и манерно надула пухлые губки, которыми совсем недавно целовала парня своей лучшей подруги.
— Можешь думать что хочешь, Эмми, — с вызовом заявила она. — И потом, тебе-то чего волноваться? Ты и сама неплохо зажигаешь со своим суперским дружком.
— Каким еще дружком? — недоуменно уставилась Эмми на Анну, которая тут же отвела глаза и уставилась на безупречно чистый воротник Никовой рубашки, словно на нем был написан ответ на все вопросы Эмми.
— Тайлером, — ответил за новообретенную подружку Ник и, выражая полнейшее презрение к этому недостойному объекту, смачно сплюнул на пол. — Анна меня просветила.