Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями

Коллектив авторов

Цинизм же отдельных твитов объяснялся цинизмом, который есть у всех людей, работающих в новостях – это абсолютно понятная защитная реакция от того обилия тяжелой информации, которую приходится пропускать через себя каждый день. Просто в «Ленте» его не скрывали от читателей – привыкнув свободно и прямолинейно общаться друг с другом, мы так же общались и с ними. Принять такой взгляд на жизнь было непросто – через пару месяцев работы в «Ленте» коллеги на вечеринке буквально довели меня до слез. Я что-то возмущенно им говорила про людей, погибших на теплоходе «Булгария» – они пожимали плечами и отвечали, что видали вещи и похуже. Были правы, конечно.

С этой прямолинейностью и свободой, которые существовали в редакции, нам, конечно, очень повезло – особенно при том сужении

пространства (и не только медиа), которое мы наблюдали последние несколько лет. Это чувство внутренней независимости подкреплялось абсолютной уверенностью в том, что у нас есть только один начальник – главный редактор – и подотчетны мы только ему. Меня часто спрашивали, есть ли в «Ленте. ру» цензура – и страшно удивлялись, когда я отвечала, что нет, – ровно потому, что есть Галя. Собственно, пример настоящей цензуры я наблюдала в «Ленте» только однажды – когда решением акционера без каких-либо причин был уволен главный редактор. Многие удивлялись, почему редакция тогда встала и ушла следом – да ровно потому, что мы, циничные дилетанты, всему обученные «Лентой» и Галей, не могли себе представить работу без этой свободы.

Лентач

Андрей Коняев

Андрей Коняев – математик, журналист, с 2011-го – ассистент кафедры дифференциальной геометрии и приложений мехмата МГУ; в 2012–2014 гг. – сотрудник «Ленты. ру», с 2012-го возглавлял рубрику «Наука и техника»

Любой работавший в «Ленте» знает, что обязанности там распространялись по принципу респираторных заболеваний. Шел мимо кабинета главного редактора, ничего не подозревал, а потом – бац! – и ты уже за что-то ответственный. С социальными сетями ситуация была именно такая. Хоть убейте, но не вспомню, как в мои редакционные обязанности попал ленточный паблик «Вконтакте».

Как бы то ни было, в августе 2011 года группой «Ленты. ру» во «Вконтакте» руководили Ярик Загорец (который тогда носил титул «Руководитель России», то есть начальник рубрики «Россия») и я. Чтоб вы понимали расклад – тогда все фапали на фейсбук, [основатель «Вконтакте»] Паша Дуров считался среди молодых и продвинутых дешевым копипастером, а сам «Вконтакте» называли соцсетью для быдла.

Поводы так думать, в принципе, имелись. Достаточно вспомнить популярнейшие паблики того времени:

Группа людей, которые сначала печатают, а потом врубаются, что печатают на английском, бесятся и все набирают заново)))

***-Группа для тех кто ПОВСТУПАЛ в кучу разных групп и никогда ничего в них не обсуждает и не пишет-***

Клуб любителей хлопать полиэтиленовые пакетики с шариками так чтобы получалось «чик-чик-чик»

=======================+ Ненавижу УТРО ^_^ +=======================

клуб любителей ЮЖНОАМЕРИКАНСКОГО ДРЕВЕСНОГО ОПОССУМА

#######– ГРУППА ДЛЯ ТЕХ, КТО ПРОХОДЯ МИМО ЛЮБОЙ ВИТРИНЫ, СМОТРИТ НЕ НА ТО, ЧТО НАХОДИТСЯ ТАМ, А НА СВОЕ ОТРАЖЕНИЕ-###########

Группа тех, кто попадал в такую ситуацию – лежишь с девушкой под одним одеялом, хочется пернуть, а СУКА нельзя, запалишься:-)

Клуб любителей перевернуть перед сном подушку, другой более прохладной стороной:)

Мы с Яриком были посредственными ведущими паблика – новости постили редко, при этом наши посты были скучными и унылыми. Иногда врожденное (но умело подавляемое) чувство ответственности прорывалось наружу, и мы обсуждали, что с пабликом «надо что-то делать». Но ничего не делали. Ситуация изменилась, когда в «Ленту» устроился дагестанец Султан Сулейманов.

Уместно сделать лирическое отступление. Дагестанец Сулейманов, в принципе, не должен был попасть в «Ленту. ру». Дело в том, что на собеседование в редакцию он пришел в шляпе. Галя же была убеждена, что основных признаков нездоровой психики у человека два – застегнутая на самую

верхнюю пуговицу рубашка и головной убор в помещении. Но чудо произошло, Султана приняли на работу. Не иначе, Аллах помог.

Сулейманов сразу заинтересовался нашими социальными сетями и первым предложил шутить в постах. Первый же его пост – «Названы самые опасные для журналистов страны. Думаем отправить туда Азара» – собрал сумасшедшие 16 лайков. Это был успех, и Сулейманов тоже оказался ответственным за социальные сети.

Окончательно наш фирменный стиль – шутка, ссылка, картинка и песня – оформился после того, как из увольнения в «Ленту. ру» вернулся опытный Игорь Белкин. Опытным он был потому, что к тому времени за ним уже числилась @lentaruofficial – твиттер-аккаунт «Ленты. ру», известный склочным характером своих ведущих, а также их редким остроумием. В общем, в феврале 2012 года мы стали еб*шить соцсетки по хардкору.

Идея с песнями, принадлежавшая Белкину, была, кстати, совершенно гениальной. Во-первых, она позволяла тонко шутить, используя название песни или ее содержание; например: Propaganda группы Sepultura в новости про Russia Today или Dismantle the Dictator от Revocation к новости про триумфальное возвращение Путина в Кремль. Во-вторых, очень быстро наш паблик приобрел статус места для меломанов. Этому способствовало и появление постов #радиолентару. Они представляли собой музыкальную подборку на любую тему – от творчества Эдуарда Артемьева или академической музыки второй половины XX века до глитчкора и абстракта.

Поначалу мы не очень понимали, как работать с читателями. Одно было ясно – вся эта х*йня с опиньенмейкерами и прочий комьюнити-менеджмент нам не подходил. Не потому, что это все глупость, нет – просто мы в этом не разбирались и времени разбираться у нас не было. Как-то так получилось, что действовать мы начали по наитию – лезли в комменты и дичайше общались. С кем-то срались, кого-то хвалили, кому-то отвечали на вопросы, а кого-то банили.

Главным нашим отличием от остальных проектов была концепция личного пространства (точнее, наши ощущения превратились в концепцию после полугода срачей). Мы считали паблик продолжением редакции и к оценке комментариев и читателей подходили именно с этих позиций. То есть, скажем, приходит человек и начинает обкладывать вас х*ями. Что вы сделаете? Правильно, обкладываете его в ответ.

Эта простая мысль почему-то вызывала – и вызывает до сих пор – у людей разрыв шаблона. «Вы же СМИ!» – писали они гневно в ответ. Но паблик не был СМИ, он был нашей вотчиной, а мы обкладывание х*ями терпеть не планировали. Пусть при этом мы и выглядели не слишком вежливо, но это не вызывало диссонанса. Мы с Белкиным не самые вежливые люди и в реальной жизни.

Позже мы навострились писать в ответ что-то в духе «это наш корпоративный блог, а не место для хранения ваших ох*ительных мнений». И такая формулировка вызывала дополнительный разрыв шаблона. Особенно почему-то страдали тогда еще малочисленные поцреоты, забредавшие в наш паблик. Их были тысячи, но все эти встречи происходили примерно одинаково: они писали гадость; мы предупреждали их, что, мол, еще немного – и бан; они начинали вопить о том, что мы везде топим за свободу слова, а сами хуже Сталина; мы банили их с формулировкой про «корпоративный блог».

Со временем с некоторыми читателями у нас стали формироваться противоестественные отношения – что-то среднее между дружбой на расстоянии и клуба по интересам. С одной стороны, совершенно не хотелось знать что-то про их личную жизнь или делиться своими проблемами, с другой – вместе было весело сраться и траллировать на просторах нашего паблика.

Одним из первых таких людей оказался Валера Марков. Чтобы вы понимали всю неадекватность наших с ним взаимоотношений: я до сих пор (спустя два года после знакомства) ни разу не видел ни одной его фотографии, не знаю, где он живет и как его зовут по-настоящему. Валера прославился множеством замечательных срачей, непримиримостью, злопамятностью и тем, что все время позиционировал себя как гей. Поводом для нашего знакомства стал бан от Белкина – Валера попросил выпустить его на свободу, я не отказал.