Дорогая тётя
Шрифт:
За чаем тётя раскрыла план помощи при спасении молодой семьи от тирании.
— Мой план предполагает не только финансовую помощь при спасении, но и щадящее наказание виновных: свекрови, а заодно и моего алчного племянника, — резонно объявила тётя. — Ты, Вика, должна убедить Сашу совершить побег из квартирки и временно пожить на «Диком» хуторе, где нет водопровода, электричества и газа, зато есть комары, колодец, печка и свечки, но в будущем мой план предусматривает вам отдельную двухкомнатную квартиру в новом доме. Сашу я попробую убедить взять ипотеку, которую обяжусь исправно и вовремя выплачивать из своих сбережений и выплачу, — подвела черту добродетельная
На следующий день план, предложенный тётей был тайно утверждён заинтересованными сторонами, и в конце недели, с ипотекой на руках, молодожёны сбежали из квартирки в неизвестном направлении.
*
Бывший адвокат (автор напоминает читателю: «которого в своё время клиенты не однажды обливали помоями») ждал от тёти решения и был уверен, что она откажется аннулировать завещание. Всю неделю Мануйлович с раннего утра и до позднего вечера зорко следил за тётей и видел, что она никуда не отлучалась.
— Тётя передумала аннулировать завещание, всё будет моё, — радовался наследник. Теперь надо побыстрее ухватить ещё и сокровища. Однако он не знал, что тёмными ночами тётя, трижды за неделю, кратко гостила у беглецов на хуторе. Привозила овощи, фрукты, зелень; всё, что в былые времена хуторяне в изобилии везли в город, на рынок.
Пасмурным днём Мануйлович приехал на хутор «Дикий» с надеждой незаметно выкопать сокровища и увидел на куче соломы объявление: «Продаю тел. № 89186922096». Со двора его окликнули молодые хозяева глинобитной хатёнки и заросшего бурьяном подворья. Молодожены что-то готовили на костре около разваленной печки. На треноге под жарким пламенем висел вместительный казан, из которого шел ароматный пар, а рядом на углях молодые жарили шашлык. (После слов «казан», «пар» и особенно «шашлык» у автора потекли слюнки и забурчало в животе…)
(Автор оставил писанину и позвонил жене на кухню…)
Молодожены пригласили Мануйловича отведать шурпы и шашлыка и с ужасом смотрели на то, с какой жадностью хлебал их гость шурпу и рвал зубами мясо.
— Я, знаете ли, проголодался, некогда было завтракать и обедать; следил за показаниями приборов на работе, — лгал напропалую голодный гость. Наевшись, кладоискатель с сытой утробой и голодным умом, жаждущим сокровищ, надумал осуществить некий план их добычи.
В мокрой балке он дождался ночи и атакуемый тучами комаров вышел из камышей и пошел заросшими огородами, но к цели кладоискатель не дошел. Из кустов выскочила собачонка, и на её пронзительный лай ответили другие собаки. Через минуту кладоискатель оборонялся лопатой от своры чутких хуторских сторожей.
— Если бы не лопата, они бы загрызли меня, — жаловался в пространство вспотевший после боя с собаками, искусанный комарами семидесяти двухлетний наследник.
*
Ранним утром уставшего и искусанного комарами кладоискателя разбудил тётин садовник Македонов Александр Иванович и попросил Мануйловича одолжить ему тысячу рублей на лекарство. Вместо ответа старику, который одаривал подарками Ванечку в далёком детстве и юношестве, заезжая к тёте в гости (молодой комик Македонов А.И. работал в то время ещё суфлёром в комедийном театре), Ванечка задал ему вопрос:
— У вас же пенсия, приличная зарплата, бесплатное питание у тёти, а вы побираетесь?
— Я прошу взаймы, а не милостыню и долг верну с процентами, — строго ответил бывший комик бывшему адвокату. — Не смотря на то, что моя хозяйка, как говорят завистники, имеет пуд золота, полпуда драгоценностей, унизанных
— Я сам как никогда стеснён в средствах, — не моргнув глазом ответил бывший адвокат бывшему комику. — Поистратился на похороны тёти, а похороны, да будет вам известно, обходятся нынче в «копеечку».
Садовник загадочно улыбнулся, потёр пальцами мочку уха, поклонился Ванечке и ушёл ни с чем.
Автор обратил внимание на «потёр пальцами мочку уха» и подумал, что комик и в старости остался комиком. «Не может быть, чтоб лапти воду пропускали, — подумал автор. — Тётя с комиком, кажется, что-то задумали», — произнёс, улыбаясь, писатель и продолжил повествование.
— Незаметно сокровища добыть невозможно, — рассуждал наследник… Я продам свой дом и куплю домовладение на «Диком» хуторе, — твёрдо решил он.
Не откладывая важное дело в «долгий ящик», он позвонил молодоженам и через полтора часа уже вёл переговоры о купле — продаже.
Мануйлович быстро и за бесценок, продал дом и так же быстро купил хуторское «имение» (…дачный участок. Кадастровая стоимость — *** рублей, рыночная стоимость — *** рублей).
Как только молодожены попрощались и уехали на такси, Мануйлович со словами «Ну и что ж, что я остался без копейки, зато сокровища теперь мои!» схватил лопату и побежал в заросший сад. Он вырыл куст смородины, но под ним ничего не обнаружил, вырыл яму рядом и тоже зря. Под бугорком, заваленным битым шифером, он наткнулся на яму бывшего сортира. Озадаченный, утомлённый копатель присел на пень отдохнуть и почувствовал острую боль в груди, свалился с пня на бок и потерял сознание.
Великодушный автор не даёт умереть своему заблудшему и погрязшему в грехах герою; он оживляет его в хуторских кущах и надеется, что в конце концов герой покается.
Автор, который в своих произведениях надеется на людское благоразумие, достоин Нобелевской премии за воспевание надежды.
Кладоискатель очнулся и прямо перед собой увидел крашеный колышек.
— Может быть, здесь, — с надеждой произнёс копатель и вонзил лопату в мягкую землю. Лопата упёрлась во что-то твёрдое. От волнения кладоискатель вспотел, бросил лопату и стал рыть землю руками. Мануйлович не поверил своим глазам…
— Сундук! — вскрикнул он и посмотрел по сторонам. Пытаясь открыть крышку внушительного сундука, копатель поранил палец и выругался. Наконец с помощью гвоздодёра крышка была сорвана с петель… Сверху, на побитой молью енотовой шкуре, лежала связка дров, под дровами унты, сапоги, галифе, калоши; ниже — обрезки обоев, свёрнутые в рулончики и какое-то тряпьё, под которым что-то блеснуло. «Бриллианты», — ёкнуло в сердце кладоискателя, и ему опять стало плохо, но, превозмогая боль в груди, он всё же схватил это, что-то блестящее, и вытащил из сундука… Бутыль! Бутыль с водой «Долголетие», — хотел радостно крикнуть копатель, но схватился за грудь и свалился на бок. Побывав у дверей небесного страшного суда, Мануйлович вернулся на суд читателей и стал читать написанное на бумажке, приклеенной ко дну бутыли: