Дорогая Жасмин
Шрифт:
Виллоу тихо сказала своим отпрыскам, что Скай, конечно, расстроится из-за столов, накрытых в зале. Это непременно напомнит матери ту роковую Двенадцатую ночь, когда умер Адам. И к тому же семья впервые собралась после его кончины.
— Она слишком стара и может не выдержать, — ныла Виллоу, искренне тревожившаяся за мать.
. — Мама сама все устроила, сестрица, — мягко заметила Дейдра. — И хотела, чтобы было именно так: нельзя же вечно избегать зала только потому, что там умер папа?
Виллоу уже открыла было рот, чтобы язвительной репликой уничтожить сестру, но тут вмешался Робин.
— Виллоу, — насмешливо
— А ты, как всегда, говоришь загадками, — парировала Виллоу.
— Ты родилась старушкой, — без обиняков пояснил Робин. — У мамы душа молодая. И сердце юной девушки. Она отказывается жить прошлым, как ее ровесники. Адам, да упокоится его святая душа, ушел от нас, но мама будет жить, пока Господь не призовет ее к себе. Я знаю, ты желаешь ей добра, но немедленно перестань хныкать и улыбнись. Где еще, по-твоему, можно было накрыть столы в такую погоду?!
— Я вообще не понимаю, из-за чего столько шума, — проворчала Виллоу. — В конце концов, это уже третий брак Жасмин, а семья все еще в трауре по отцу.
— Столько шума, как ты выражаешься, — перебил ее обычно невозмутимый муж в одном из редких и несвойственных ему приступов раздражения, — потому что Адам хотел бы этого, будь он жив, и леди Скай следует его желаниям. Придержи язычок, дорогая. Нам надоели твои бесконечные тирады. Давай-ка лучше вместе прогуляемся в саду.
— Какие прогулки под дождем! — запротестовала Виллоу.
— Просто моросит, — поправил граф Альсестер. — Сырость способствует хорошему цвету лица и расправляет морщины. Пойдем, дорогая.
Решительно взяв жену под руку, граф почти вытолкнул ее из комнаты, где скопились родственники перед церемонией венчания.
— Мы еще успеем вернуться к началу службы, Виллоу. И, верный своему слову, привел в часовню присмиревшую супругу.
Теперь семья собралась в зале Королевского Молверна отпраздновать свадьбу. Столы ломились от яств: говяжьи туши, жаренные на вертелах, бараньи отбивные, каплуны в сливовом соусе и утки в апельсиновом, огромные деревенские окорока, пироги с дичью и крольчатиной, форели на листьях кресс-салата, два бочонка устриц в морской воде, заливной угорь, чаши с зеленым горошком, крохотными морковками в сливках и латуком, круги твердого чеддера и нормандского бри, сливочное масло, свежевыпеченные караваи. Вино, эль и сидр лились рекой, а на десерт подавались поздняя земляника со взбитыми сливками и маленькие сахарные вафли со сладкой марсалой — старый обычай желать таким образом жениху и невесте счастья и удачи.
За благополучие Джеймса и Жасмин Лесли было провозглашено множество тостов: некоторые дружеские и теплые, остальные — откровенно непристойные. С каждым новым кубком Жасмин все больше впадала в сентиментальность и вспоминала свадьбу с Ямал-ханом. Тогда ее одели в алый с золотом наряд, сверкавший алмазами и рубинами, как подобает принцессе из дома Моголов. Ей было только тринадцать. Когда она венчалась с Рованом Линдли, маркизом Уэстли, ей принесли подвенечное платье зеленого шелка с золотой вышивкой, в котором выходили замуж ее мать и бабушка. Жасмин исполнилось шестнадцать с половиной.
Сейчас, в неполные двадцать пять, она в третий раз стояла перед алтарем в наряде из тяжелой кремовой парчи. Низкий квадратный вырез был расшит крохотными жемчужинами, поверх которых
— О чем ты мечтаешь? — шепнул муж ей на ухо. — Надеюсь, обо мне, дорогая Жасмин.
Джеймс Лесли сжал руку жены, страстно целуя ее пальцы. Сегодня самый счастливый день в его жизни. Боже, он до мельчайших подробностей помнит их первую встречу! Тогда Джемми приехал в Королевский Молверн с королем — предполагалось, что овдовевший граф Гленкирк может стать подходящим мужем для Сибиллы Гордон, воображавшей, что она влюблена в него. Однако его представили Жасмин, и Джеймс с первого взгляда был ею очарован. Прошло уже десять лет. И теперь она наконец принадлежит ему! Джеймс легонько прикусил ее палец.
— Как долго нам придется соблюдать правила приличия?
— Впереди еще танцы, — тихо ответила жена.
— Еще?!
— И много всяких развлечений, — добавила Жасмин.
— Не лучше ли нам развлечься самим? — предложил он.
— Джемми! — упрекнула Жасмин. — Эта свадьба так много значит для бабушки! Терпение, милорд. Можно подумать, вы никогда раньше не знавали радостей любви!
Она попыталась вырвать руку, но Джеймс не позволил и стал самым восхитительным образом посасывать ее пальчики и, не удовлетворившись этим, потянул ее ладонь под стол и прижал к восставшему доказательству своего желания.
— Мадам, неужели вы не видите, как я голоден? Уверен, ваша бабушка поняла бы меня и посочувствовала от всей души.
Его орудие оказалось тверже камня, и Жасмин, как ни старалась, все-таки не могла отодвинуться. Несколько мгновений она ласкала его, ерзая на своем кресле при воспоминании о других подобных сценах, и вдруг вздрогнула.
— Милорд, — умоляюще пробормотала она. Джеймс тихо рассмеялся.
— Мы оба изнемогаем от желания, дорогая Жасмин. Но ничего не поделаешь — будем танцевать и предаваться тем увеселениям, которые приготовила твоя бабушка. Но когда все закончится, мадам, я отнесу вас в спальню и заставлю выкинуть из головы мысли о чем бы то ни было, кроме меня!
Он отпустил маленькую ладошку.
— Вы дорого заплатите за свое коварство, милорд, — пообещала она, нехотя вынимая руку из-под стола.
— Как и ты, дорогая Жасмин, за то, что заставила меня ждать, — пригрозил он, смеясь глазами. — И, клянусь, сколько бы лет ни прошло, я никогда не смогу насытиться тобой.
— Ты всегда славился своей дерзостью, Джеймс Лесли, — ухмыльнулась Жасмин.
Неожиданно зал наполнили жуткие пронзительные звуки. Лесли поспешно поднял глаза. На пороге появился новый гость в зеленом килте в узкую красную и белую полоску, похожем на тот, который надел сегодня Джеймс. Величественно шествуя в центр зала, незнакомец продолжал играть на волынке. Остановившись перед главным столом, за которым сидели новобрачные, он исполнил нежную печальную мелодию и, закончив, низко поклонился графу Гленкирку.