Дороги Аннуина
Шрифт:
— Ты абсолютно прав, воин.
У князя Пуйла в глазах плескался холод. Озера, покрытые льдинами с черной водой — только такая ассоциация приходила на ум Саге, когда она уставилась на вышедшего из — за саркофага мужчину.
Последний, кого она могла ожидать увидеть в самом сердце Каэр Сиди.
Князь выглядел так, словно находился в собственном замке. Он облокотился на гробницу, скрестил руки на груди и прищурился, разглядывая стоящих перед ним Киана и Сагу.
— Араун спит, — Пуйл источал уверенность и удовлетворение, что заставляло Сагу ощущать усиливающееся беспокойство. — Всё,
Хмельной дух веселья и разгула обволакивал, затягивал та, что Киан с трудом мог противостоять ему. «А может оставить всё и просто радоваться каждой новой чаше и каждому новому дню, который принесет лишь веселье и удовольствие?» — Услужливо нашептывал голосок сомнений.
Киан знал, что выглядит как последний бродяга, который пришел ко двору короля в надежде на подаяние. Он преодолел путь от логова грифона до замка почти десять дней, хоть и не был уверен в точности своих расчетов. Во время перехода ему пришлось не раз отбиваться от нежити, которая попадалась на пути и явно стремилась если не развлечься с путником как кот — с мышью, так сожрать его. Однако, сказанное грифоном обещание, что Киан сможет найти дорогу домой, если придет в Каэр Веддвид, поддерживало его даже сейчас.
Поэтому он постарался задушить воздействие магии разгула и сделал шаг вперёд, приближаясь к княжескому столу.
— Пей, — Пуйл махнул рукой, и слуга поднёс Киану чашу. Вкус напитка показался Киану слишком странным — он уже позабыл, каково это — пробовать хмельное питьё.
Когда он осушил её до дна, князь хлопнул по столу и расхохотался:
— Если ты проливаешь кровь так же легко, как и пьешь, то моя охота как раз — таки нуждается в тебе.
Первая его охота запомнилась Киану большими человеческими глазами загнанной в угол косули. Он не участвовал в гоне, стараясь держаться подальше от княжеских охотников, которые отдавались охоте с таким упоением, словно черпали в ней свои силы.
Княжеские гончие не вызвали никаких других чувств, кроме отвращения. Было в них что — то неправильное, что — то искаженное, будто бы кровь животного всячески отторгала кровь Дикой Охоты. Киан научился подавлять эмоции, которые ещё не притупились за время его пребывания в Аннуине, но даже так он не мог равнодушно смотреть на этих тварей.
Косуля бежала из последних сил, с окровавленных боков на траву капала кровь, оставляя за ней яркую дорожку. Гончие не тратили попусту сил, наоборот — их движения стали размеренными, с ленцой. Ей некуда деваться. Охотники с хохотом и улюлюканьем посылали вперёд коней, умудряясь при этом ещё и прикладываться к флягам. Через несколько мгновений одна нога косули неловко подвернулась, и животное рухнуло наземь.
Киан спешился. Он отогнал собак в сторону, не давая им приблизиться к косуле и зажрать её. Князь будет на седьмом небе от счастья, когда вечером станет хвастаться успешной охотой. И лучше, чтобы он всегда был в хорошем
Косуля приподняла голову, роняя с морды кровавую пену. Киан мог поклясться — она смотрела прямо на него, и глаза её совсем не напоминали звериные. Будто бы на него глядела женщина, спрятанная глубоко внутри зверя.
Наваждения и причуды Аннуина могли свести с ума кого угодно. Киан отвернулся.
— Убей меня, воин, — прозвучал голос, и он был слишком отчетливым, чтобы принять его за морок.
Киан уставился на косулю, которая продолжала из последних сил держать голову на весу и пристально смотреть на него.
— Убей меня сам, — произнесла она, — не хочу быть потехой для него и его сброда.
Когда косуля уронила голову, и с алой кровью из перерезанной шеи вытекала жизнь, Киан ощущал привычную пустоту внутри. Если бы не она, он задался бы вопросом — стоит ли его свобода так дорого.
На скулах Киана дрогнули желваки, но он ничем больше не выдал своих эмоций.
— Так зачем ты пришел сюда?
Судя по тому, как Пуйл целенаправленно игнорировал Сагу, будто той и не было в зале, он явно помнил о том, как служанка Рианнон участвовала в заговоре против него.
Интересно, что сейчас с княгиней?
— Говори быстрее, моя супруга теперь не любит, когда я не уделяю ей должного внимания и отлучаюсь надолго, — Пуйл не смотрел на Сагу, но она могла поклясться, что эти слова были адресованы ей. Князь ничего не забывал.
Голос Киана был абсолютно спокоен и невозмутим, словно он не находился в сердце Аннуина, где решалась его судьба.
— Я пришел просить Арауна вернуть нас обратно.
Пуйл наклонил голову, показывая, что понимает — Киан не договаривает.
— Ты забыл о проклятье, — участливо произнёс он, прижимая руку к груди, словно был глубоко тронут услышанным. — Не правда ли, ты совершенно позабыл о нём?
Сага нашла руку Киана и обхватила холодные пальцы, стараясь из всех сил дать ему понять, что он не один. Сейчас, когда прямо перед ним стоял фактический регент Иного Мира, нельзя было допустить неверного шага, который навлек бы на них беду.
Киан должен вернуться домой.
— Жаль, что ведьме пришлось тащить тебя так далеко, но зато она смогла оправдать ожидания Огмы, — Пуйл подошел ближе, бесцеремонно разглядывая Сагу.
Не обращай внимания.
Сага выдохнула, стараясь сохранять спокойствие.
— Но оправдал ли ты её ожидания?
Пуйл закончил свои слова и остановился прямо перед Кианом. Их разделяла пара шагов, и князь смотрел прямо ему в глаза немигающим, тяжелым взглядом.
Киан замер.
— Ты рассказал ей о том, как прикончил тварь, которая притащила её в Иной Мир? Ведь она явно ценила её, несмотря на те небылицы, что та посулила ей.
Спокойствие, которое с таким трудом удавалось Саге, разлетелось вдребезги. Она чувствовала, как пальцы Киана дрогнули, словно готовясь удержать её ладонь, если она отнимет руку. Золотистые глаза грифона перед их расставанием в княжеском лесу были полны спокойствия, словно зверь знал — что делает. Неужели он изначально шел в угодья Пуйла, чтобы попасться тому в руки?