Дороги, где нет бензоколонок
Шрифт:
Я молчала. Не двигалась. Лежала с закрытыми глазами и молчала.
— Элла, ты понимаешь что я говорю? Ты что, уснула?
— Я понимаю.
— Они убили детей, Элла… почему они убили детей? — Упавшим голосом спросил он.
— Потому что они не хотели оставлять свидетелей. И потому что Руслан… не любит оставлять кого-то позади себя.
— Им было всего три года. Близнецам…
Я лежала в ванне как труп. Свесив руку и голову с бортика. Мое тело не чувствовало тепла воды. Мое сердце не чувствовало, что оно есть. Мои глаза видели только разноцветную кафельную плитку. Я не могла шевельнуться. Как будто вот так замерла и умерла. Как бы я хотела, чтобы это оказалось правдой.
— Ты должен отвезти меня в Лыково, — сказала я, когда вышла из ванной. — Прямо сейчас. Ты знаешь где это?
— Да, я думаю, что да… но я не знаю где этот дом.
— Когда мы будем там, я покажу.
Он не мог мне возразить. Я знала, что не мог. Никто не смог бы… но разве я использовала когда-то свою силу во зло?
И все-таки он попытался возразить.
—
— Купишь по дороге фонарь. — Успокоила я его. — Постой, ты звонил Вике с тех пор как мы тут?
— Да. Я сказал, что уехал по делам, думаю, она ничего не заподозрила. Хотя… насчет нее я никогда ни в чем не уверен.
— Они все еще в твоей квартире?
— Да.
— Отлично. Это очень хорошо.
Когда мы выезжали из города, я увидела небольшой супермаркет, приткнувшийся к заправки. В голове моей, все более отчетливо стала прорисовываться картина того, что я должна сделать. Я попросила Диму остановиться возле магазина. Это оказалось кстати. Пора было заправить машину. Я взяла у него денег и оправилась в супермаркет, оставив его возиться с бензином. Какие же удивительно удобные магазины эти супермаркеты — там можно купить все, что может прийти в голову. Мне пришло в голову купить бутылку шампанского, два фонарика и пачку батареек к нему, ананас, виноград, конфеты, сливочное масло и сим-карту для мобильного телефона. Ах да, еще пачку соды. Я намерена была провести генеральную уборку в своем доме.
Дима дипломатично дожидался меня в машине. Я загрузила пакет с покупками на заднее сиденье и села вперед. Мы тронулись. Дима с опаской косился на часы. Я смотрела на небо. Нет, еще не темнеет. Еще есть время. И еще одно — мне тоже было страшно.
— Как ты думаешь, что там? — Спросил он через некоторое время.
Я молчала. Я не знала.
— Может там живет кто-то?
— Нет.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую. Это место проклятое не только для нас. Но и для тех, кто пользовался им. Никто не захотел знать что там произошло на самом деле. Никто не захотел знать, куда все исчезли. Пустой этот дом стал еще страшнее… А они, те люди… щекотали себе нервы когда пользовались рабами из этого дома. Игрались со смертниками. С теми, кого завтра могут расчленить. Что-то вставить другим людям, а что-то выбросить на помойку. А те, кому вставляли все эти органы — ты думаешь они хотели знать хоть что-то про дом?! Они молились о том, чтобы вообще забыть о его существовании. Или ты думаешь, что владельцы желали разобраться во всем? Нет, не думаю. Они мазали черным свои бессмертные души и знали, что может прокляты уже навек. Когда все пропало, исчезло — они сделали вид, что ничего и не было. Я не знаю точно что произошло. Думаю, Руслан убил охранников. Теоретически это было возможно. Он мог бы убить их даже голыми руками, главное, чтобы реакция не подвела. Как бы там ни было — ему удалось убить охранников. А потом он взялся за Доктора. Впрочем, может доктора он оставил напоследок. После охранников убил нашу престарелую воспитательницу. Потом кухарку, если она там оставалась. Садовника могли убить позже, он редко заходил в дом и, если не было выстрелов, вряд ли знал, что там происходило. Так все просто оказалось на самом деле. Все держалось на том, что повсюду была сигнализация — на окнах, дверях. В лаборатории и в кабинете Доктора. В комнатах отдыха — везде. Сигнализация и два охранника с оружием, которые вмиг бы среагировали. В этом было все дело. И еще в том, что никто так и не понял, что Ру уже давно не ребенок. Он очень сильный. Даже после нападения на охранника… впрочем, какое там нападение — он однажды повздорил с ним слегка и толкнул его в плечо. Это и считалось нападением. Так вот даже после этого никто не озадачился, не понял, насколько он опасен. Например, если в доме держат щенка овчарки, никому и в голову не придет, что через пару лет этот щенок, превратившийся во взрослого свирепого пса, может разорвать тех, кто его растил. Такая психологическая ошибка… Это в том числе доказывает, что никто не делал из Руслана маньяка. Никаких там уловок и гипноза. В противном случае они были бы более осторожны. И вот так просто… Руслан всех убил. А потом… он убил детей, которые там были. В последнее время там держали двух-трех подростков для трансплантации. Ну может еще была девушка для утех клиентов. Думаю, так же было и после того, как увезли меня.
— Вика рассказывала, что Руслан окончательно сбесился после того, как тебя увезли. Он сделал все это ради тебя!
Я дернулась.
— Не говори мне, что ради меня кого-то убили! Я не просила об этом.
— Прости… но у тебя такой тон, как будто ты… осуждаешь его. Но ведь они просто боролись за свою свободу.
Я почувствовала себя слабой. Бесконечно слабой.
— Наверное да… наверное я виновата сама. Я научила их этому. Превратить сердце в камень, спасать свою жизнь чего бы это ни стоило. Быть холодными к страданиям других. Но я не учила их убивать! Клянусь тебе… учила быть пассивными, когда ты не в силах помочь! Ведь это же другое! Кажется, что одно и тоже — но на самом деле другое! Я бы не убила тех детей, никогда! Даже чтобы спасти Руслана и Вику! Ведь если ты убиваешь невинных, чтобы спасти кого-то — ведь это теряет смысл… Я кажусь тебе конченой идеалисткой, да? Но мир должен быть немножечко в равновесии, хоть капельку! Я знаю. Это было идеально — все просто исчезли. Если все исчезли,
— Ты говоришь так, будто знаешь обо всем этом наверняка.
— Я знаю наверняка, поверь мне. Я знаю. Если бы я не умела чувствовать тончайшие нити человеческих настроений, просчитывать, прочитывать наиболее возможное течение мыслей — я бы давно была всего лишь почкой в брюхе какого-нибудь богатого старика. А уж про этот дом я знаю как никто другой. Я была невольным центром всего того зла, которое там творилось. Нет, скорее я жила в центре этого зла. Это была моя обитель. Почти колыбель. И я знала, как эта колыбель пугает развратных жадных до острых ощущений тварей, которые наведывались туда. Камера смертников… ты приходишь туда на экскурсию. Замираешь от сладкого ужаса. Но ты не хочешь иметь к ней никакого отношения, к этой камере! Всем плевать. Всем плевать на дом, они забыли о нем. Вот увидишь, точно тебе говорю. Руслан и Вика все сделали идеально…
Я смотрела на густые заросли, мелькающие за окном, и все расплывалось перед глазами. Идеально… Элла, не надо плакать. Только не плачь!
— А как вышло с тобой? — Спросил Дима. Закурил сигарету и закашлялся. Я подумала — наверное он только недавно начал курить. Мне приятно было вдыхать дым от его сигареты, почему-то приятно. Быть может, надо и самой начать курить? Говорят, это здорово успокаивает. — Ты вспомнила что случилось с тобой когда тебя увезли оттуда?
— Нет. — Отрезала я. Я действительно не помнила. Мои воспоминания из внешней жизни начались уже на стадии невесты Славы. В тот день, когда я очнулась после операции аппендицита.
— Думаю, есть довольно простые способы очистить человеку память. — Подумав, сказала я. — Даже временно внушить человеку, что он кто-то совсем другой. Мой жених, врач — он был зачем-то нужен владельцам. Может, им нужен был новый трансплантолог, кто знает. Каким-то образом им пытались манипулировать с помощью меня. Или только собирались манипулировать. Я ничего такого не замечала, но я же и не знала куда смотреть, верно? Я помню, в театре произошло убийство. Теперь я понимаю, что это Руслан убил профессора Куницына. Они с Викой вышли на него, наверное он был один из владельцев. Или человек владельцев. И через него нашли меня. Скорее всего Куницын как раз и занимался обработкой моего жениха. С помощью меня. Присматривал, так сказать… — Я замолчала на некоторое время. Мне пришла в голову интересная мысль и я высказала ее вслух: — Интересно, а скольких они успели убить? Может, поэтому дом и пустой? Потому что никого не осталось… Ведь тех, кто напрямую связан был с домом — было не так уж и много.
— Может, это и к лучшему? Теперь вам ничего не угрожает, это уж точно.
— Нам-то может и нет… когда я была маленькая, я читала рассказы про зверей, которые становились людоедами и…
— Лыково! — Воскликнул Дима.
Я невольно вжалась в сиденье. Я зажмурилась. Нет, я не зажмурилась. Видела, как проплыла мимо табличка с большими черными буквами "Лыково". Стало тревожно и одновременно как-то… странно. Как будто ностальгия. Как будто я возвращалась домой. Ненавистный, злой, опасный дом — МОЙ дом. Почти вся моя жизнь. Как я узнаю куда ехать дальше, ведь я всего лишь дважды проехала по этой дороге. Туда — и обратно. И кроме этой таблички с названием ближайшей деревни и не запомнила ничего. Но я ошибалась.
— Стой! — Скомандовала я. Дима послушно припарковался на обочине.
Я посмотрела на узкую грунтовую дорогу, робко свернувшую в лес.
— Нужно ехать туда. — Уверенно сказала я. — Дальше дорога будет получше, точно тебе говорю.
Мы свернули на грунтовку, и машина осторожно покатилась по заброшенной дороге. Дорога успела уже сильно порасти травой. Какие-то колючие кусты едва не царапали ветками стекла.
Дима пару раз недовольно что-то буркнул, но я никак не отреагировала. Всматривалась вперед, пытаясь разглядеть начало дороги, настоящей дороги — я была уверена, что она есть! Через пару километров черепашьего хода я уже решила, что ошиблась, ведь вела меня не память, а обманчивая подруга интуиция… но грунтовка неожиданно закончилась, деревья расступились и мы оказались на отличнейшей асфальтированной дороге! С деревьями, аккуратно рассаженными в виде аллеи. О да, это было мой дом… Сердце замерло у меня в груди, когда я увидела перед собой синие решетчатые ворота… Я вспомнила тот единственный раз, когда въезжала сюда. Не чувствуя страха, не предчувствуя ничего…