Дороги и перекрестки

Антология

Греясь у костра

Что в тихом голосе твоем?Отвергнутая звуком вечность.Как много в том, что мы умрем,что страсть рождается в конечном.Промчимся искрою живойот огненных истоков наших —горячей раной ножевойсквозь ночь, – и мрак отбросим дальше.Я расправляю над огнемозябшие худые плечии не боюсь, что мы умрем,ведь страсть рождается в конечном.

Летняя ночь

Походка быстрая легка.Многооконные домас горящими очамибегут, бегут издалекаиюльскими ночами.Огней стремительных

не счесть,неисследим их бег.Наш мир, как есть, благая вестьв устах из века в век.И потому спеши, спеши.Чуть ночь, ко мне лети.Пусть острокрылые стрижиузнают все пути,а нам узнать, зачем свечатанцует в зеркалах,зачем рука так горяча,зачем огонь в глазах…Лети!Чуть ночь, ко мне спеши.Мелькай, мелькай плечами.Как радостно и сладко житьиюльскими ночами!

Ли Бо

По легенде китайский поэт Ли Бо утонул, пытаясь поймать отражение Луны в реке. Ду – это друг Ли Бо – тоже поэт – Ду Фу, а «ши» – это древняя форма китайской поэзии.

Сколь призрачна печаль.Луна, и ночь светла.В ней вычерчен причали лодка на волнах.На берегу один,покинут и забыт, —старик:свет от его сединсгущается над ним.Пруд черен и глубок.И одинок Ли Бо.Как перст, как мир,раздет, разбит и сир,сидит,и в берег бьет волна,и плещется в пруду луна,мерцает и горит…Он вспоминает:птицы,птицы все и зверииз заповедной, ласковой тишислетались и сбегались,все спешилипослушатьего радостные «ши».Он вспоминаетженщин,их черты,что заповедалдревний график тушью,и долго лиот рук их до бедыи до сопротивленьяих удушью.Он вспоминаетдругаДу,беседки, пашни,хижины и рощи…Как холодно емусегодня ночью.Как много разон попадал в беду.Но старый практиктак давно постиг:под северной холодною волнойтак ласков и закончен будет мигслиянияс сияющей луной.

Надежда

Мне было шестнадцать, я думал:в двадцать я буду счастлив.Надежда мне грела душув безденежье и ненастье.И я не спал ночами:учился, работал, делалсебе большое начало,держал себя в черном теле.Когда мне исполнилось двадцать,я верил, что буду счастлив.Я знал, что нельзя сдаваться,даже вконец отчаясь.Но странная эта погоняна жизнь не была похожа.Не было мне покоя,и счастья не было тоже.Как жаль, что не понял прежде,взрослый и хмурый весь,что лучше счастья – надежда,точнее – оно и есть.

* * *

Взгляд превращается в иглус прохладным осторожным ядом,все время устремляясь вглубь,не замечая то, что рядом.А мне бы пальцами – в золу —чуть-чуть тепла, чуть-чуть уюта,и, развалившись на полу,сто лет не вылезать отсюда.Вся жизнь – экспансия, а мне —достаточно в своем пределеследить, как в сердце и окнесвет остывает еле-еле…

* * *

Серебряная вьюга,березовый туман.В Рязани

и Калугеиз пряников дома.А небо там из ситцаи голубых цветов.Под ним так сладко спится,легко на нем – потом.Не грустно и не страшнопод этим небом жить.Пусть с каждым годом старше —живи, люби, дыши.

Берег

Сойти на берег в осторожном плеске,в податливом шуршании волны,где поступью размеренной и вескойпроносит небо тучи-валуны.Не думать, не гадать, не волноваться,не биться глупой бабочкой в стекло…Так холодно – как будто хлопья ваты,ты выдыхаешь на руки тепло.На этот мир – он, как душа, заброшен,как старый сад, отправленный на слом.Не умирать, но становиться прощеи дальше жить, и жить смертям назло.Врастать корнями в сизый берег тундры,в песок пустынь и солончак степей,чтоб каждое доверчивое утрогорячим шепотом заворожить теплей.Теплей и проще на твоих предплечьяхсвести ладони и, замедлив взгляд,вдруг ощутить: как восковые свечи,твои ладони нежностью горят.

* * *

Так зреют кисти в голубых прожилках,и к ночи тяжелеет голова.Не вспоминай, как мы с тобою жили.Не прожили – мы ожили едва.Повремени, мой ласковый садовник!Помедли с урожаем – не срезай.Так искренне я, словно пес бездомный,заглядываю каждому в глаза.Тускнеют окна в золотых отелях,оливковые веки нежных дам…Мне наплевать на вожделенье тела,на каждый взгляд, знакомый, как удар.Разменная монетка, место с краю…Не улететь, не спрятаться в глуши —мне хочется остаться теплой ранойна заднем дворике твоей седой души.

* * *

Не знаю я, как душу сохранить,в каких стихах ее от смерти спрятать.Хотел бы я сказать, что «мы одни»,но даже одного не вижу рядом.В какой норе укрыть свою судьбу,когда не вышло выпустить наружу?Не потому, что страшно наяву,но потому что явь сжигает душу.Не хочется ни ласки, ни любви,ни жалости, ни злости, ни покоя…Но сохранять спокойный внешний вид,становится все проще и законней.

Моей ласковой музе

Ты собираешь алый светпо мрачным закоулкам тела.Безумный милый соловей —за хворостом среди метели.Из губ – по ласковым рукамвдруг оброню: как ты любима! —и это будет не строка,но слово, брошенное мимо.Я вспыхну, как ночной пожар,как клекот ранних колоколен.И бесполезно уезжать,и даже думать о покое!Не убежать и не спастись,не спрятаться от глаз лиловых.Твой синий взгляд меня настиг,как звонкое литое слово.Ты собираешь алый светпо темным закоулкам тела —вей гнездышко под сердцем, вей,без отдыха по злым неделям.Пусть снова, милые, к веснетвои птенцы наружу рвутсяи открывают вены мне,как клетки тоненькие прутья.

* * *

Мне хотелось что-то написать для тебя,написать что-то красивое и умноео любви, цветах или о жизни,но потом я вспомнил,что ты не любишь сложных стихово будущем или печальном прошлом,о том, чего никто никогда не узнает наверняка,стихов с переменным ритмом и надуманными рифмами.и, наверное, правильно, потому чтотакие стихи пишутся по глупости или от одиночестваа я знаю только то, что люблю тебя,и мне тебя не хватает.