Дороги и перекрестки
Шрифт:
Польской речью сердца не обидишь,
по-литовски водочки налей…
Вспомним, как загнали в гетто идиш
и по-русски плакал соловей…
Юрий Кобрин
Но, казалось, понял все и сам бы,Улетев за тридевять земель,сердце пульс отстукивает ямбом, —парусник души попал на мель.Жизнь прельстит навязчивою дрянью,о которой вроде бы мечтал.Но не прилагается к сознаньюзапасного мира филиал.Не от составителя, конечно,всевозможных русских словарей, —речь, как тайнодышащее Нечто,прорастает фибрами в хорей.Этой речью пугана Европаей же очарована вослед, —Может, Аввакума Протопопараспросить, какой ее секрет.Надышавшись этими словамивместе с материнским молоком,Здесь поймешь, что происходит с намипереосмысление. com.Происходит рано или поздно —падает, как на голову снег.Будто детства августовским звездамвновь пришлось твоих коснуться век.Где ж она, славянская натура?В чьих чужих краях растворена?Смотрит вдаль то ласково, то хмуро,словно эмигрантская жена.Слезы льются внутрь. Их не увидишь.Речь моя – моя епитимья.Только как перевести на идишрусский плач ночного соловья?Даша
Беларусь, г. Минск
Родилась 1992 году в Минске. Программист. Окончила Белорусский государственный университет информатики и радиоэлектроники.
Из интервью с автором:
Играю в рок-группе «Endogenesis», занимаюсь спортом, а в перерывах пишу крошечные рассказы. Все пылится на полке, никем не прочитано. Но мысли просятся наружу, так много хочется сказать, так о многом хочется поговорить.
– Я всегда буду с тобой! – сказала она и покраснела.
Он уже знал, что это ложь. Такой маленький, такой простой человек, не видевший в жизни обмана, уже знал, что она не придет.
История начиналась в городе М. Она была женщиной лет тридцати пяти. Слегка полноватой, с густыми каштановыми волосами, опускающимися на плечи, и хорошей кожей. Ей было тридцать пять, она была одинока.
У нее еще не было мужа, у нее уже не было друзей… У нее еще не было детей, у нее уже не было родителей. Она была одинока.
Она любила прогуливаться по тихим улочкам мистического города М., наблюдать за прохожими, разглядывать витрины магазинов, слушать шелест деревьев и ощущать на своем лице дуновение ветра. Она много читала, много слушала, много смотрела. Она была одинока.
В один из тоскливых вечеров она поняла, что ее жизнь не имеет смысла, что она стала тусклой и серой, что ушли радость и свет из ее души и дома. Она поняла, что одинока.
Эта мысль не давала ей покоя. Она перестала спать, перестала читать, слушать, смотреть. Все мысли были заняты лишь одним: «Я встречу старость одна. Как я несчастна, как я страшно и бесконечно несчастна»… Она лишь была одинока.
В другой тоскливый вечер она решилась на шаг, который должен был изменить всю ее жизнь, придать ей смысл и краски. Она собрала документы, привела волосы в порядок и отправилась в детский дом.
Он был мальчиком лет пяти. Слегка полноватый, с густыми каштановыми волосами и хорошей кожей. Ему было пять, он был счастлив.
У него не было дома, у него не было мамы, у него не было папы, у него не было игрушек и новых штанишек. Он был счастлив.
Он любил часами напролет смотреть за окно, считать звезды, ловить языком снежинки и ждать, когда они растают и превратятся в холодные капельки воды. Он был бесконечно счастлив.
В один из солнечных вечеров он понял, что носок, который ему подарил на Новый год Дедушка Мороз, – самая лучшая игрушка в мире, что женщина за окном, которая каждый вечер выносит мусор, – самая прекрасная и добрая тетя, что звезд на небе непременно десять (ведь он пока не умел считать до ста). Он понял, как он счастлив.
В другой солнечный вечер в комнату, где он жил с другими ребятишками, вошла женщина лет тридцати пяти. Слегка полноватая, с густыми каштановыми волосами, опускающимися на плечи, и с хорошей кожей. Ей было тридцать пять, было видно, что она одинока.
Он подошел к ней, ласково улыбнулся. Почему-то ему стало нестерпимо жалко эту красивую женщину. Она протянула руку и погладила его волосы.
– Она нашла меня, – подумал он.
– Как же я одинока, – подумала она.
– Я вас люблю! – тихо прошептал он.
– Я всегда буду с тобой! – сказала она и покраснела.
Он уже знал, что это ложь. Такой маленький, такой простой человек, не видевший в жизни обмана, уже знал, что она не придет.
Она ушла. Он больше никогда не видел ее. Он был счастлив и благодарен ей за 3 минуты надежды, за 3 минуты радости и любви. Он был счастлив.