Дороги свободы. I.Возраст зрелости
Шрифт:
Он поднял глаза и увидел Лолу, на губах ее застыла недобрая усмешка. Он увидел Ивиш, она танцевала, откинув назад голову, она выглядела какой-то потерянной, без возраста и будущего: «У нее нет раковины». Она танцевала, она была пьяна и не думала о Матье. Абсолютно. Как будто он никогда не существовал. Оркестр заиграл аргентинское танго. Матье хорошо его знал – «Mio caballo murrio» [5] , но он смотрел на Ивиш, и ему казалось, что он слышит этот заунывный и жестокий мотив впервые. «Она никогда не будет моей, никогда не войдет в мою раковину». Он улыбнулся, чувствуя смиренное освежающее страдание, нежно созерцал он это маленькое, хрупкое и злобное
5
«Моя грустная лошадка» (искаж. исп.).
– Черт!
– Что такое? – спросил Матье.
– Да эта блондинка. Чертова девка!
– Что она натворила?
Борис нахмурил брови и, не отвечая, вздрогнул. Ивиш вернулась и села рядом с Матье. Она была одна. Матье порыскал глазами по залу и обнаружил Лолу рядом с музыкантами, она говорила с Саррюньяном. Саррюньян выглядел озадаченным, затем он украдкой бросил взгляд в сторону высокой блондинки, небрежно обмахивающейся веером. Лола улыбнулась и пересекла зал. Когда она села, вид у нее был странный. Борис нарочито рассматривал свой правый туфель, нависло тяжелое молчание.
– Нет, это неслыханно! – вскричала блондинка. – Вы не имеете права, я никуда не уйду!
Матье вздрогнул, все обернулись. Саррюньян подобострастно склонился над блондинкой, как метрдотель, принимающий заказ. Он что-то продолжал ей тихо и решительно говорить. Блондинка резко встала.
– Пошли! – сказала она своему спутнику.
Она порылась в сумочке. Уголки ее губ дрожали.
– Нет, нет, – сказал Саррюньян, – ни в коем случае.
Блондинка скомкала стофранковую купюру и бросила ее на стол. Ее спутник тоже встал и с сожалением посмотрел на купюру. Блондинка взяла его под руку, и они удалились с высоко поднятыми головами, вращая бедрами.
Саррюньян, посвистывая, подошел к Лоле.
– Будет жарко, когда она вернется, – сказал он с веселой улыбкой.
– Спасибо, – сказала Лола, – я и не думала, что это будет так легко.
Он ушел. Аргентинский оркестр покинул зал, по одному вернулись негры со своими инструментами. Борис устремил на Лолу гневный и восхищенный взгляд, затем резко повернулся к Ивиш:
– Пойдем танцевать.
Лола миролюбиво смотрела на них, пока они вставали. Но, как только они удалились, лицо ее сразу исказилось.
– В этом заведении вы делаете, что хотите, – сказал Матье.
– Я держу их в руках, – равнодушно заметила она. – Публика сюда приходит из-за меня.
Ее глаза оставались беспокойными,
– Извините, – сказала она.
Матье увидел, как она прошлась по залу и исчезла. Он подумал: «Время принять наркотик». Он остался один, Ивиш и Борис танцевали, такие же чистые, как мелодия, но чуть менее беспощадные. Он отвернулся и посмотрел на свои туфли. Прошло некоторое время. Он больше ни о чем не думал. Нечто, похожее на хриплый стон, заставило его вздрогнуть. Вернулась Лола, она улыбалась с закрытыми глазами. «Получила свое», – подумал он. Лола открыла глаза и села, не переставая улыбаться.
– Вы знали, что Борису нужно пять тысяч франков?
– Нет, – сказал он. – Нет, не знал. А что, ему нужно пять тысяч?
Лола продолжала смотреть на него. Она раскачивалась взад-вперед, Матье видел два огромных зеленых глаза с крошечными зрачками.
– Я ему отказала, – сказала Лола. – Он говорит, что это для Пикара. Но почему он не обратился к вам?
Матье засмеялся.
– Он знает, что у меня ни гроша.
– Значит, вы не в курсе? – недоверчиво спросила Лола.
– Конечно, нет!
–Вот как, – сказала Лола. – Странно. Создавалось впечатление, что сейчас она опрокинется, как старое, потерпевшее кораблекрушение судно, или же ее рот разорвется, исторгая истошный вопль.
– Он приходил к вам сегодня?
– Да, часа в три.
– Он вам ничего не сказал?
– А что здесь удивительного? Он мог встретить Пикара после.
– Он так и сказал.
– Ну и что?
Лола пожала плечами.
– Пикар весь день работает в Аржантее. Матье безразлично проговорил:
– Если Пикару нужны деньги, он мог зайти к Борису в гостиницу. Там он его не нашел, а потом, выйдя на бульвар Сен-Мишель, случайно встретил его.
Лола посмотрела на него с иронией.
– Подумайте, как Пикар мог пойти к Борису за пятью тысячами, когда у того в месяц всего триста франков на карманные расходы?
– Право, не знаю, – раздраженно буркнул Матье. Ему хотелось сказать: «Эти деньги для меня». Таким образом все бы сразу закончилось. Но это было невозможно из-за Бориса. «Она на него ужасно разозлится, она сочтет его моим сообщником». Лола барабанила по столу кончиками ярко-красных ногтей, уголки ее губ резко приподнимались, подрагивали и опускались вновь. Она исподтишка следила за Матье с тревожной настойчивостью, но под этим настороженным гневом Матье угадывал большую мутную пустоту. Ему хотелось рассмеяться.
Лола отвела глаза.
– Может быть, это была проверка?
– Проверка? – удивленно переспросил Матье.
– Да, разве нет?
– Проверка? Какая странная мысль.
– Ивиш постоянно ему говорит, что я скупердяйка.
– Кто вам это сказал?
– Вас удивляет моя осведомленность? – торжествующе сказала Лола. – Просто он честный мальчик. Не следует воображать, будто можно говорить ему гадости обо мне, а я об этом не узнаю. Всякий раз я это понимаю уже по его глазам. Или по тому, как он меня о чем-то спрашивает с самым невинным видом. Вот и подумайте, могу ли я не заметить, как он подбирается издалека. Это сильнее его, и когда он хочет что-то выяснить, то непременно себя выдает.
– Ну и что?
– Он захотел убедиться, скупердяйка я или нет, и придумал эту историю с Пикаром. Если только его не надоумили.
– Кто же мог его надоумить?
– Не знаю. Многие считают, что я, старуха, вцепилась в мальчика. Достаточно посмотреть на рожи здешних проституток, когда они видят нас вместе.
– Вы думаете, его волнуют их пересуды?
– Нет. Но есть люди, которые полагают, что действуют ради его блага, когда восстанавливают его против меня.
– Послушайте, – сказал Матье, – не стоит церемониться: если вы намекаете на меня, то ошибаетесь.