Дороги товарищей
Шрифт:
Надежда эта не оправдалась.
Саша пришел, но слишком поздно.
ЗАВЕЩАНИЕ ПОЛКОВНИКА
Записка предназначалась Евгении Румянцевой.
«Женя, прощай! Я не вернусь: окружен эсэсовцами. Подлое предательство стоит мне жизни. Дочка! Иди по жизни твердо, не забывай мои советы, не соглашайся на компромиссы. Если силы твои позволят, рассчитайся за меня с фашистами. Твой отец».
Ниже было приписано для матери:
«Маша, прощай! Прости. Что было, то
Еще ниже, в углу, стояла дата: 25 июня 1941 года.
25 июня полковник погиб в развалинах старинного польского замка.
А записку его Саша читал в начале сентября. Записка лежала на Сашиной ладони. Она была пропитана кровью, потерта, помята. Саша с трудом разобрал содержание ее.
…Лейтенант снова потерял сознание. Он дышал трудно, со свистом, судорожно разжимая губы. Больше двух месяцев он пробивался к фронту, этот молоденький лейтенант авиации. Он нес с собой знамя полка и предсмертную записку своего командира. Много опасностей миновал он. Смерть все время ходила рядом. Два с лишним месяца вражеская пуля искала его и наконец нашла. Вблизи Чесменска он нарвался на засаду и первым же выстрелом был ранен в грудь. Но он и на этот раз ушел, спас знамя и записку.
Саша наткнулся на него вчера утром.
Мыча от боли и отчаяния, лейтенант полз по обрывистому берегу Чесмы. Его мучила жажда. Он пытался найти отлогий спуск к воде.
Он полз, напрягая последние силы, цепляясь за кустарник, за корневища деревьев.
Переплыв реку и дрожа от холода, Саша поднялся на обрыв и в десяти шагах от себя увидел ползущего по земле окровавленного человека.
— Стой! — крикнул этот человек, целясь в Сашу из пистолета. — Не подходи, стреляю!
Саша отскочил за дерево.
— Товарищ, я свой! — подал он голос.
— Врешь! Скажи: смерть фашизму.
— Да здравствует Родина! Смерть фашизму! — воскликнул Саша.
Рука с пистолетом упала на землю.
— Свой!.. Помоги!.. Пи-ить!
Саша принес в кепке воды. Лейтенант жадно напился, уронил голову в сухую жесткую траву.
— Конец, друг! Не доползу…
Саша оттащил его в глубину леса, укрыл ветками и опавшей листвой.
— Я найду надежного человека, который приютит тебя, ты еще долго будешь жить, — сказал он лейтенанту.
В окрестных деревнях стояли немцы. Люди встречали Сашу недоверчиво, разговаривали мало: видно, не доверяли.
Потом Саша встретил старика, который охотно согласился спрятать советского лейтенанта. Домишко его стоял возле самой реки. Он пообещал добыть лодку и ночью подъехать к обрыву.
Ночь Саша провел рядом с лейтенантом.
В эту ночь лейтенант и рассказал Саше о записке и знамени.
И вот теперь Саша держал эту записку на ладони. Как отдать ее Жене? Нужно ли отдавать?
Поразмыслив, он решил: отдаст, когда приведет
Вспомнив об отряде, Саша помрачнел. Он обещал Борису вернуться на другой день утром. Срок истек двадцать четыре часа назад. Пожалуй, еще одни сутки его будут ждать.
Саша знал: сейчас в отряде сумятица. Борис стал на сторону Андрея Михайловича. Как только Фоменко покинул лагерь возле озера Белого, в отряде разразился спор. Борис категорически настаивал на подчинении приказу Андрея Михайловича. Саше с трудом удалось убедить ребят, что передвижение к Белым Горкам сейчас преждевременно.
Большинство не поддержало Бориса, но сам Саша чувствовал: первая же неудача изменит обстановку в пользу Щукина. Уйдя из отряда, Саша понял, что допустил оплошность.
В то время он не мог не сдержать слова, которое дал Жене Румянцевой. Он обязательно должен был прийти за ней. Одновременно Саша думал захватить и Любу Радецкую — Ласточку. В другой раз такого удобного случая могло и не представиться…
И еще ему хотелось убедиться: по заданию наших партизан или по своей воле работает Аркадий Юков у немцев.
Если по заданию, то с ним можно было связаться. Он мог здорово помочь отряду.
Все это Саша объяснил Борису, и Борис согласился, что идти Саше стоит.
Теперь Саша мрачно думал, как перенесут ребята его трехдневное отсутствие.
Старик подогнал лодку в обещанное время.
— Что командир-то? — спросил он, наклоняясь над раненым.
— Без сознания.
Старик опустился на колени, приложил ухо к груди лейтенанта.
— Так он неживой, сынок.
Лейтенант умер. Записка лежала у Саши в кармане. Но оставалось еще знамя, спрятанное в ворохе желтых листьев.
— Отец, — сказал Саша, когда они похоронили лейтенанта, — вы знаете, что такое знамя части и что бывает, когда это знамя теряют?
— Как не знать. Знаю, — ответил старик.
— Здесь знамя. Его надо спрятать. Возьметесь?
— Спрячу, — сказал старик. — Не сомневайся, сынок. Знамя — не человек. Это легче. Спрячу так, что не только эти нехристи — сам черт не найдет. Давай реликвию.
— Я поеду с вами. Хочу посмотреть, где оно будет спрятано.
— И то дело.
Знамя спрятали в сарае под дощатым настилом.
— Запомню, дедушка. Спасибо вам!
«УМРИ, ЕСЛИ ЛЮБИШЬ!»
Он вовремя появился в квартире Румянцевых.
Опоздай он на пять минут — Женя ушла бы в управу.
Марья Ивановна, со всей решительностью, на которую только была способна, преградила Саше дорогу.
— Опять! — воскликнула она, и в глазах ее блеснула непримиримая вражда. — Нельзя! Ее нет!
— Здравствуйте еще раз, Марья Ивановна! — подчеркнуто вежливо сказал Саша.
— Уходи! Прощай! — Она плечом вытолкнула Сашу в коридор.