Дороги товарищей
Шрифт:
— Завтра утром пойдем, — сказал Саша. — А теперь… — Он не договорил.
Ласточка в знак внимания приподняла руку. Глаза ее были широко раскрыты. Она к чему-то прислушивалась.
— Ты слышишь? — прошептала она.
Саша явственно расслышал яростный собачий лай.
— Погоня! — вскочил он. — Собаки идут по следу! Надо спасаться! Где автомат, гранаты?..
Собаки огибали озеро. Лай приближался. Он доносился с запада. Но вторая группа гитлеровцев могла нагрянуть и с востока. Оставалось одно — уходить назад, в лес, к Чесменску. Это был
Впереди не было ни речки, чтобы сбить след, ни топи, которая могла бы остановить немцев. Пять — семь километров леса, а там — дороги, хутора, деревни.
— Быстрее, Люба, как можно быстрее! — крикнул Саша'.
Он крикнул — и вдруг понял, что бежать почти не может: подламывались ноги, сжимала горло одышка. Последние полмесяца он скудно ел, плохо спал, много нервничал.
«Что такое? Неужели помирать?!» — с отчаянием подумал он, прислонившись в стволу сосны. Он чувствовал горячей щекой шершавую смолистую кору, и ему казалось — не сердце бьется оглушительно в его груди, а сосна содрогается от ударов.
Саша пробежал еще метров пятьдесят — и опять прижался к сосне. Снова остановилась и Ласточка. Она тоже дышала тяжело, отрывисто.
А грозный собачий лай приближался.
Саша теперь знал точно: придется отбиваться. Но Ласточка ему не помощница.
— Бежим! Они близко! — умоляюще прошептала она.
— Минутку, — сказал Саша. Он оглядел ближайшие сосны и нашел дерево, нижние ветви которого начинались на уровне человеческого роста. — Ты влезешь на сосну и затаишься там, а я попытаюсь сбить след. Иначе — погибнем.
— Нет! Умрем вместе, — сказала Ласточка.
— Я приказываю!.. — крикнул Саша. — А то… застрелю тебя сам. — Он нагнулся. — Садись на спину, донесу до сосны. Надо сбить след. Ну!
Ласточка ухватилась руками за сучок и влезла на дерево. Саша подождал, пока она не скрылась в ветвях.
— В твоем автомате не больше десяти патронов. Гранату побереги на всякий случай. Сиди до утра. Встретимся у землянки. Слышишь?
— Слышу. Беги, Саша! Они близко.
Саша побежал. Нужно было увести немцев подальше от этой сосны. Километр… хотя бы полкилометра!
И Саша преодолел эти полкилометра. Но дальше бежать он уже не мог и затаился на краю поляны.
Ждать пришлось недолго.
Серый пес вырвался на поляну. Саша бросил гранату, схватил вторую и, встав во весь рост, крикнул:
— Сюда, фрицы, я здесь!
Пес катался по поляне, с рычанием кусая лапы.
Саша бросил другую гранату — в показавшихся немцев. Он видел, как они падали, раскиданные взрывом. Гранат больше не было, и Саша, выпустив из автомата длинную очередь, побежал дальше.
Теперь оторваться бы метров на сто — и он спасен. Гранаты больше не оттягивают ремень, не колотят по ногам. Саша почувствовал прилив сил. В ногах появились упругость и легкость.
«Ушел!» — понял он, не слыша сзади погони.
Вдруг что-то с налету толкнуло Сашу в спину —
Сосна… Он наткнулся на ствол сосны! Огибать его не было времени… Саша нажал плечом — сосна покачнулась. Он собрал все силы, сжав зубы, закричал, упираясь в ствол — сосна затрещала, рухнула вниз с гигантской высоты, и разнесся гул, словно лопнула земля.
Но это не земля лопнула, а раздался звук победного артиллерийского салюта. Саша увидел красные знамена, гордо реющие в воздухе. Летели над Красной площадью самолеты…
Саша лежал на земле, крепко обхватив руками ствол сосны. Он был убит полминуты назад.
ПОЖАР
Здесь же, под сосной, Люба Радецкая и похоронила Сашу на следующий день. До самого вечера она копала могилу. Она вырыла глубокую, чуть ли не в рост человека, щель. Саше выпала доля лежать в сухой песчаной земле, в золотом сосновом бору, гудящем под облаками, как орган.
Давно гудит этот бор и будет гудеть еще сотни лет.
Насыпав могильный холмик, Люба укрыла его свежими сосновыми ветками.
В сумерках она ушла, а через день вернулась.
Она принесла кусок фанеры, прибитой к колышку, и воткнула его в могилу.
«Здесь лежит партизан Александр Никитин, — было написано химическим карандашом на фанере. — Он погиб, как герой. Советские люди, отомстите за него!»
Ниже была нарисована пятиконечная звезда.
Весь день лил дождь. Он прибил холмик, размыл его края. Люба поправила могилу и снова ушла.
Ушла и уже не вернулась.
Ночью на усадьбе МТС взорвалась граната. Вспыхнула цистерна с бензином. Ручьи огня потекли по земле, охватывая со всех сторон цистерны, постройки… Плескалось, гудело огненное озеро, бухали взрывы, взметая к небу алые смерчи и фонтаны. Занялся лес. Огненные струи стекали в речку, и казалось, что горит вода. Далеко окрест были видны отблески пожара.
Через неделю партизанские разведчики доложили Сергею Ивановичу Нечаеву, что в тех местах, на околице одной деревни, гитлеровцы повесили девушку, которая обвинялась в поджоге горючего и убийстве нескольких немецких солдат. Перед смертью девушка будто бы крикнула: «Берегитесь, палачи, за меня отомстят!» Была ли это Люба Радецкая или, может быть, другая мстительница выполнила свой патриотический долг — трудно сказать.
Долго бушевал пожар в тех местах. И зимой и летом горели склады, казармы, взрывались мосты, падали под откос поезда. Имена многих героев сохранила народная память. Но не значится среди них Люба Радецкая. Где она? Жива ли?.. А если погибла, то когда?
Долго шли дожди в тех местах. Холмик над могилой Саши Никитина совсем размыло. Фанерка с надписью упала, покрылась горьким лесным прахом. Сухие иглы заполнили вмятину в земле. К лету, пожалуй, и сама Люба не отыскала бы место, где она похоронила Никитина.