Дороги. Часть вторая.
Шрифт:
— Да уж, слышала такое.
— Вот этот ваш поток, который вы же... ну, мы все так или иначе — формируем. То есть — хорошо, почетно заниматься исследованиями, посвящать всю свою жизнь труду, экспедициям в Космос, заниматься творчеством... герои — на пьедестале, быть героем хорошо и почетно. У власти — опять те же эстарги. Дети в них играют, да и готовятся к такой деятельности. А вот прозябать в собственном ресторанчике — скучно и тоскливо... Не так?
— Так, конечно. Но Сэйн, разве обывателя в принципе волнуют все эти потоки?
— Да, Иль, волнуют. Каждому нужно высокое
— Им ведь тоже нужны фильмы, книги о себе, которые утверждали бы их линию поведения. Скажем, свободный секс...
— Но ведь есть такие фильмы и книги!
— Есть, но их до обидного мало, и они всегда в тени. Под мощным грузом другой информации. Понимаешь, человеку может становиться просто стыдно жить. Ну немножко, он сам себе в этом не признается, но... сам-то он не хочет героем становиться, неинтересно это ему... а не по себе как-то становится, стыдновато просто так жить. Вот и уезжают. Конечно, не все...
Детский Городок раскрылся перед ними разом, словно дверца волшебного сундучка, и тут же мальчишки Сэйн устремились к Лабиринту, Арли решительно затопала в сторону Волшебного Леса, а малыша привлек блестящий пестрый Леденцовый Замок. Там же, у замка Ильгет опустила Дару, которая с удовольствием принялась исследовать сверкающие камешки, карабкаться и сползать по склонам.
— Не знаю, — произнесла Ильгет, — с другой стороны... Арнис — он действительно такой. Пассионарий. А я... ну что я? Если честно, я во всем этом участвую случайно.
— Ты уверена, что все это так уж случайно вышло?
Ильгет пожала плечами.
— Не знаю даже. Просто по-хорошему мне бы хотелось жить вот так, как я сейчас живу. Чтобы дети... роман писать... Вообще тихонько жить и никуда не лезть, понимаешь?
— Этого всем хочется, — согласилась Сэйн.
— Но?
— Да, вот именно — но. Тебе ж никто не мешает все бросить...
— Не могу просто.
— Вот именно. Тебе неудобно. А твоим родственникам — все равно. Ладно, так вот — мы хотели о конкурсе...
Глава 16. Анзора.
Наступило грустное Рождество.
Белла встречала его вместе с Ильгет (обещала прийти и в Новый Год, отказавшись от гулянья с подругами). После церкви и праздничного ужина пели с детьми песенки, играли... Потом Ильгет покормила Дару и уложила ее спать, пока Белла развлекала остальных. Аурелина отказалась спать наотрез, пока не ложатся старшие друзья — пятилетняя Лайна и семилетний Андорин. Хотя и играть-то с ними Арли еще толком не могла, только сердила их все время, и в конце концов нацепила демонстратор и стала что-то читать, смотреть картинки или фильм. Лайна с Анри тоже увлеклись игрой, строили башни из мелких разноцветных деталей. Ильгет уселась,
— Давай выпьем? — Белла разлила золотистый ву по бокалам. Они чокнулись и выпили — молча. И так понятно, за что и почему.
— Хорошие ребятишки, — сказала Белла негромко, — они у тебя как свои.
Ильгет смотрела на темные головки своих крестников, увлеченных игрой. В Данга пошли оба, темноволосые и черноглазые, и такие же широковатые носики.
— Да, я давно к ним привязалась, — сказала Ильгет, — еще когда своих не было... и думала, уж не будет.
— Хорошо, что они у тебя сейчас... когда отца нет.
— Я бы и совсем к себе взяла, но... вроде бабушка не против, ну и я не настаиваю, конечно.
— Тебе тяжело, ведь свои такие маленькие.
Да, подумала Ильгет, но скоро им придется оставаться вот так же без меня и Арниса — и хорошо бы нашелся кто-нибудь, кто отнесется к ним, как к своим. Впрочем, конечно, найдется! Хотя бы родная бабушка...
Белла, словно прочитав мысли Ильгет, сказала.
— Когда твои подрастут, я возьму их к себе, если надо будет.
Ильгет посмотрела на нее с благодарностью и кивнула.
— Мне придется летать снова, — сказала она, — я уже и не знаю, хочу или нет, но дело не в этом.
— Да, я понимаю, — сказала Белла, — вам досталась тяжелая доля. У меня вот так вопрос не стоял, я могла выбирать. И мне без всяких оговорок нравилось в экспедициях, конечно, это интересно, всегда узнаешь столько нового... Ну, не без приключений, конечно. Но боюсь, ваши приключения — это уже чересчур.
— Да уж, чересчур, — согласилась Ильгет.
Арли содрала очки, пошла к остальным детям. Ильгет проводила ее взглядом.
— Я очень надеюсь, что она станет нормальной... нормальным эстаргом. Будет просто летать, а еще лучше займется наукой.
— Да, это самое лучшее, — сказала Белла, — но мы не можем влиять на выбор наших детей.
— Да, я знаю...
— Надо настроиться сразу, Иль, что они вырастут и будут выбирать свой путь сами. Они — не наша собственность. Мы их растим не для ублажения самих себя. И не для собственной самореализации.
— Я читала, — сказала Ильгет, — такую книгу, автор ее, забыла имя, утверждает, что в Традиции родители воспитывали детей для себя, дети были по сути рабами родителей, и зато родители хотели заводить по многу детей и растили их с любовью, как свое продолжение и свою опору. А с исчезновением Традиции, когда старики перестали быть зависимы от выращенных ими детей, пропал и стимул вообще их заводить, растить. Это писал артиксиец.
— На Артиксе серьезные проблемы с рождаемостью, — подтвердила Белла, — народ вымирает, прирост только за счет иммиграции... А жаль, артиксийская раса очень красива, их уникальные синие глаза...
— На Олдеране вот это понимают и искусственно продлили некоторые элементы традиции. Пресловутое двоеженство, когда одна женщина реализует себя как личность, а вторая рожает и воспитывает детей.
— Ну да, а на Капелле тоже проблемы с рождаемостью.
— Но Белла, почему их нет на Квирине? Ведь у нас, вроде, тоже нет стимула детей заводить...