Дорогие девушки
Шрифт:
— Ночью… пока я спал… Марина рылась в моих вещах.
— То есть? — прищурился Турецкий.
— То и есть. Обыскала мою одежду и шкафы. Причем сделала это аккуратно. Я бы даже сказал — профессионально. Дело в том, что жена… когда мы еще жили вместе… постоянно искала у меня «заначки». И я научился нескольким фокусам… В общем, я умею определять, когда трогают мои вещи.
— Что она искала?
Плотников пожал плечами:
— Понятия не имею. Я ей ничего не сказал. Мало ли, какие у нее могли быть
— Нашла? — поинтересовался Александр Борисович.
Плотников усмехнулся и покачал головой:
— Нет.
Затем отвернулся и снова зашагал к подъезду. На этот раз он больше не останавливался.
Звонок телефона разбудил Турецкого в час ночи.
— Алло, Александр Борисыч, это Плетнев!
— Да, Антон. Привет. — Рука потянулась за сигаретой. — Что случилось?
— Недалеко от дома Родиона Плотникова есть пруд.
— Ну да, есть. Я проходил мимо.
Турецкий вставил сигарету в губы и взял со столика зажигалку.
— Так вот, час назад в этом пруду нашли труп!
Зажигалка замерла в пальцах Турецкого.
— Как труп? Какой труп?
— Труп женщины. Молодой женщины.
Турецкий ошалело тряхнул головой и крутанул колесико зажигалки.
— Александр Борисыч, ты меня слышал?
— Слышал, Антон, слышал. — Турецкий махнул рукой, отгоняя от лица табачный дым. — Его уже…
— Труп нашли мальчишки! — выпалил Плетнев. — Гоняли по пруду плоты, ну и нарвались.
— Ясно. Его уже опознали?
— Нет. Дело в том, что труп этот… без головы.
Лицо Турецкого оцепенело.
— Без головы? — тупо произнес он.
— Да. Без головы и кистей рук. Голова и руки отпилены.
— Черт… — выдохнул Александр Борисович вместе с дымом. — За Плотниковым уже выехали?
— Да, его уже взяли. Сейчас с ним беседует следователь.
— Да, дела, — тихо проговорил Турецкий.
— Не хочу показаться циником, но нам это на руку, — сказал Плетнев. — Нашу работу можно считать выполненной. Вот только не знаю, как теперь поступить с гонораром. Нужно, наверно, его вернуть Шиловой. Как ты считаешь?
— Это ты у нее спросишь. Ты ей уже звонил?
— Да. Завтра утром она поедет на опознание. В восемь часов.
— Н-да… — хмуро проговорил Турецкий.
— Может быть, это еще и не Соловьева, — предположил Плетнев.
— Все может быть. — Турецкий глянул на часы. — В общем, план действий у нас с тобой будет следующий. Если будут еще какие-нибудь новости — тут же позвони мне. Если нет, то поговорим обо всем утром.
— Хорошо. А что ты предпримешь сейчас?
— Сейчас? Сейчас, Антон, я лягу спать. День был тяжелый. Постарайся не будить
— Договорились, — запнувшись, ответил Плетнев.
— Ну, бывай.
Турецкий брякнул трубку на рычаг.
Он докурил сигарету, затем вмял ее в пепельницу, как вдруг услышал у двери какое-то движение. Александр Борисович поднял голову и увидел, что в дверях, кутаясь в халат, стоит Ирина.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Нет, ничего, — ответил Турецкий.
— Но у тебя был взволнованный голос.
— Тебе показалось.
— Правда?
— Правда. Иди спать.
— А ты… так и будешь здесь… на этом диванчике?
— Так и буду. Мне рано вставать, не хочу тебя будить утром.
— Что ж… спокойной ночи.
Ирина повернулась и вышла из комнаты.
Комната была небольшая и отвратительная. Старый письменный стол, пара стульев с потертой обивкой. Тумбочка с двухконфорочной плиткой. Электрочайник.
Худощавый молодой оперативник, сидящий напротив Шиловой, сделал постную мину и сказал тихим, словно придушенным голосом:
— Людмила, есть два способа опознания. Либо мы покажем вам фотографии, либо…
— Я не хочу смотреть на фотографии, — резко сказала Шилова. — Я должна быть уверена.
— Что ж, тогда вам придется пройти с нами.
— Я сделаю, как вы скажете.
— Тогда — идемте.
Молодой человек поднялся со стула. Шилова и Плетнев последовали за ним. Они вышли из комнатки, прошли по неприятно пахнущему коридору, толкнули отвратительную железную дверь и оказались в небольшом зале. Неприятный запах усилился.
Шилова увидела стоящую посреди зала железную каталку, накрытую белой простыней, и машинальным движением схватила Плетнева за руку. Тонкие, теплые пальцы девушки больно сжали его кисть. Он посмотрел на Шилову с удивлением.
— Простите, я не нарочно, — хрипло проговорила она и выпустила его руку.
Оперативник обернулся и глухо проговорил:
— Нужно подойти к столу. Людмила, вы хорошо себя чувствуете?
— А по-вашему, я могу чувствовать себя хорошо?
— Нет, но…
— Я готова подойти, — отрезала Шилова.
— Вы уверены?
— Не знаю. Но я подойду и посмотрю.
К ним подошел пожилой человек в белом халате и протянул Шиловой флакон.
— Станет дурно — понюхайте это, — спокойно сказал он.
Женщина безропотно взяла флакон и сжала его в кулаке. Помедлила еще пару секунд, потом решительно произнесла:
— Идемте.
И первая шагнула к столу.
Когда все приблизились к столу, вернее сказать — сгрудились возле стола, оперативник взялся за край простыни и немного откинул ее, открыв часть обнаженного женского тела — груди, живот, бедра.