Дорогой бессмертия
Шрифт:
— Выпьем, капитан? — прервал размышления Кузнецова Вальтер Биндер.
— С удовольствием! — улыбаясь, Николай Иванович чокнулся с Биндером.
Уставившись безразличным взглядом на бутылку, лейтенант изрекал:
— Скоро мы переместимся… Да… Не знаете, капитан? Нет? Канцелярия Шене уже на колесах. Ждем распоряжений, тогда и наша дислокация прояснится.
Эта фраза пока ни о чем не говорила Кузнецову. «На колесах», «прояснится»… Николаи Иванович выдавал себя за сведущего в этом вопросе человека и подчеркнул, что, мол, по последним оперативным данным, перемещение из Луцка произойдет не так уж скоро. Но в ответ раздалось разочарованное
— Послезавтра вы разуверитесь в своих оперативных данных, капитан Пауль Зиберт!
— Почему именно послезавтра? — допытывался Кузнецов.
— Да потому, что в четверг сюда прибудет группенфюрср СС, и тогда начнется наше перемещение.
— Признаться, я в это мало верю, ведь наши дела поправляются.
— Поверьте мне, капитан, — перебил собеседник. — Вальтер Биндер, к сожалению, говорит чистую правду.
Только в эту минуту Николай Иванович обратил внимание на разноцветные колодки на груди лейтенанта. Они свидетельствовали о его воинской доблести… Да, у Биндера было очень глупое выражение лица. Лейтенант оторвал взгляд от бутылки, еще хлебнул глоток живительной влаги и мягким баритоном произнес:
— Помните, как у русских поют: «Что день грядущий мне готовит?..»
Николай Иванович слушал немца и представлял, как велико предчувствие его обреченности! «Что день грядущий мне готовит?» — повторил он слова из арии Ленского и по-дружески похлопал по плечу собеседника.
— Грядущий день и покажет!
Кузнецов и Биндер почти весь вечер проболтали. Биндер изрядно выпил и был не в меру словоохотлив. Он искренне сожалел о предстоящей эвакуации города и не совсем внятно повторял:
— Послезавтра, коллега. Послезавтра. Биндер говорит только правду. Вас обманывают, а я сказал правду.
— Может, заночуете здесь с нами? — предложил Кузнецов Биндеру. Но тот наотрез отказался, он должен очень рано быть на работе.
— А завтра можем встретиться здесь, ты мне очень поправился, капитан.
Когда Биндер, пошатываясь, ушел, Кузнецов и Белов легли отдыхать. Утром Кузнецов попросил Инну Карст связаться с подпольщиками и выяснить обстановку в городе.
Нина Карст узнала о произведенных арестах от Антона Семеновича Колпака. Он скрывался на конспиративной квартире и рекомендовал Нине в эти дни проявлять особую осторожность. Колпак рассказал о трагической гибели Измайлова и Баранчука, о заточенных в замке Любарта товарищах. О них пока не было ничего известно. В замок никому из подпольщиков не удавалось проникнуть, но ходят слухи, что заключенных пытают.
Оккупантам казалось, что с подозрительными лицами покончено. Значит, ликвидирована возможность появления партизанских листовок. Однако они появились. Население города узнало о развернувшихся боях на подступах к Ровно и Луцку.
Нина Карст вечером поведала Николаю Ивановичу и Вайе Белову о тяжелых испытаниях заточенных подпольщиков.
— В тюрьме страшно свирепствует один гестаповец, — делилась Нина. — Выглядит он так: длинное лицо, на лбу — большая бородавка.
— Фамилию знаете?
Кажется, Готлиб. Он работает в управлении гестапо, вечерами приезжает в замок Любарта, помогает там гестаповцам допрашивать. Если бы этого негодяя убрать. Но, к сожалению, сейчас некому…
— Надо подумать, — многозначительно промолвил Кузнецов.
Николаи Иванович и Ваня Белов пришли к одному выводу: для успешной разведки и других оперативных действий в первую очередь необходима
На следующий день Пауль Зиберт сказал Игорю:
— Есть желание поехать за город, полюбоваться природой, подышать свежим воздухом? Можете взять с собой жену.
Шофер с недоумением посмотрел на капитана. Что же, начальник арбайтзамта был занят, и Игорь мог располагать машиной.
— С удовольствием, — восторженно встретил Игорь затею офицера. — И моей жене, Стасе, приятно будет.
В веселом настроении Игорь, Белов, Кузнецов, Стася и Нина выехали за город. Машина взяла курс на Киверцы. Но не доезжая двух-трех километров, Игорь вознамерился повернуть обратно.
— Поедем прямо! — строгим тоном предложил капитан.
— Зачем?
— В Киверцы!
Игорь насторожился и готов был ослушаться офицера, но Кузнецов повелительно скомандовал:
— Никуда не сворачивать!
Забеспокоилась Стася. Она попросила объяснить, что все это значит?
На киверецком маяке шофер с женой были переданы партизанам. Машину перекрасили. На другой день Кузнецов и Карст отправились на ней обратно в Луцк. За рулем сидел Ваня Белов.
У контрольного пункта их остановили. Пауль Зиберт предъявил документы, и им разрешили следовать дальше.
Кузнецов тщательно собирал данные о группенфюрере СС Шене. Он был правой рукой Эриха Коха. Власть этого эсэсовца распространялась от Припяти до Буга. Николаю Ивановичу пока ничего конкретного о нем не удалось узнать. И после второй встречи с Вальтером Биндером также мало что прояснилось. Кузнецов и Ваня Белов на машине успели побывать в разных концах Луцка, однако все предположения о возможной встрече с палачом Шене не дали результатов. Он исчез прежде, чем его настигла карающая рука партизан. Больше не было смысла задерживаться в Луцке. Надо возвращаться в отряд. Мысль о возмездии над Кохом и Шене не покидала Кузнецова, он не терял надежды совершить его, если даже придется для этого проследовать не одну тысячу километров.
— Завтра возвращаемся, — сообщил Николай Иванович Белову. — Здесь нам делать больше нечего.
— А как же с Готлибом?
— Да, да, — оживился Кузнецов. — Пока есть свободное время, займемся им.
Проведенной разведкой установили, что Эрнст Готлиб состоит в чине капитана, является приближенным шефа гестапо Фишера. Обычно ровно в пять за ним в гестапо приезжала машина и отвозила в замок Любарта. Садист по натуре, Готлиб там упивался истязаниями заключенных. Ударить по голове и наблюдать, как человек падает в бессознательном состоянии, или бить по лицу каким-либо тяжелым предметом, резким ударом в живот сбить допрашиваемого с ног — не доставляло ему уже удовольствия. Куда с большим наслаждением он загонял иглы под ногти или щипцами вырывал их, пальцем ударял в глаз, после чего глаз вытекал, поджигал волосы на голове мученика… Своей изобретательностью в пытках он превзошел матерых палачей тюрьмы. Фашист Готлиб беспрерывно твердил, что все эти действия оправданы самим богом, так как господствующая арийская раса не должна проявлять малодушия к низшим неполноценным племенам. Их удел один — они должны быть убраны с дороги! А каким методом это сделать — не столь важно. Важно другое: убрать их необходимо как можно скорее.