Дорогой бессмертия
Шрифт:
Белову удалось установить — Готлиб выходит из замка в семь часов вечера. Его и решили взять во время возвращения из тюрьмы.
Тревожный зимний день растворился в сумерках, и от этого еще суровее стали на фоне белого покрова башни замка Любарта.
Как только от замка отъехал черный «опель-капитан», которого срочно отправил будто бы по распоряжению Готлиба офицер Зиберт, у ворот остановился зеленый «опель». За рулем сидел бравый солдат в немецкой форме. Ровно в семь у входа показался Готлиб. Он посмотрел по сторонам.
— Господин офицер, меня прислали за вами. Ваша машина неисправна.
Готлиб остановился. «Кто бы мог это сделать?..»
— Кто вас послал?
— Начальник отдела подполковник Краузе, господин капитан.
Готлиб подошел к машине, заглянул вовнутрь.
— Знаешь, куда везти?
— Знаю, господин офицер, в гестапо.
Только заревел мотор, к машине подошел светловолосый, рослый немецкий офицер.
— Едешь в город? — обратился он к шоферу и, получив утвердительный ответ, попросил подвезти его в центр.
— Если господин капитан разрешит, — кивнул шофер головой на Готлиба, сидевшего на заднем сидении.
— О, коллега… Хайль! — наигранно произнес Кузнецов. — Окажите честь! Капитан Пауль Зиберт! Спешу в гестапо, есть важные дела.
— Садитесь, капитан, нам по дороге, — сухо пригласил Готлиб.
Машина тронулась. Проскочив деревянный мост, Белов резко затормозил. Кузнецов в ту же секунду приставил пистолет к виску фашиста:
— Ни с места! Малейшее движение будет вам стоить жизни!
Белов ловко обезоружил фашиста, испустившего зловоние и затрясшегося, как в лихорадке. Ладонью Кузнецов зажал рот Готлиба, а потом загнали ему кляп и скрутили руки назад.
— Извините за неудобства, — иронически сказал Кузнецов. — Что поделаешь, такова наша служба.
Готлиб таращил глаза на Кузнецова и от волнения не мог сообразить, кто же рядом сидит: гестаповец или — о, не дай бог — красный агент? И словно почувствовав терзания пленника, перекрикивая шум мотора, Кузнецов внес ясность:
— Вы готовы ответить на вопросы, капитан?
В знак согласия Готлиб кивнул головой.
— Хорошо, отъедем в сторону, — предложил Кузнецов Белову.
Машина промчалась по окраинам Луцка и выбралась на шоссе Луцк — Киверцы. Все это время Кузнецов молчал. Отъехав семь-восемь километров, «опелъ» завернул на проселочную дорогу и углубился в лес. На маяк решили гестаповца не везти. Если он даст новые сведения о Шене, тогда они возвратятся в Луцк, а если нет, то сегодня же снимутся с маяком и пойдут в отряд.
Белов открыл дверцу, оглянулся. Вокруг тишина. Фашиста вывели. Он еле держался на ногах. Вынули кляп изо рта, и гестаповец глубоко вздохнул.
— Зачем этот маскарад? Я и вы — офицеры немецкой армии, присягали фюреру! Кто вы? Почему мы в лесу? Я отвечу на все вопросы, но объясните, кто вы?!
— Вы просто не наблюдательны, — тихо говорил Кузнецов. — К счастью, я вам не пара — я советский партизан.
При этих словах видно было, как зашатался Готлиб. Кузнецов смотрел на него и думал: испытывает страх, а как же те, упрятанные в замке Любарта? И продолжил свои мысли вслух.
— Вы у многих отобрали жизни, причем, весьма изобретательно, а как жалко вы выглядите здесь!
— Я только солдат… Я выполнял волю фюрера!
— У нас мало времени, отвечайте по существу. Где сейчас генерал Шене?
— В Варшаве. Но это не точно…
— А точнее?
— Там…
— Когда должен возвратиться в Луцк?
— К сожалению, не успеет.
— Вы женаты?
— Нет. Но меня любит девушка.
— Трудно поверить! Разве может кто-нибудь полюбить такого изверга?!
Молчание.
— Гестапо получило приказ об эвакуации из Луцка?
— Да.
— Кто-нибудь уже распорядился о судьбе заключенных?
— Да, мы их… они будут…
— Расстреляны?
Молчание.
— Там же сотни, тысячи невинных юношей и девушек, пожилых и престарелых людей! За что же их расстреливать?
— Не всех… Но такой приказ… Сохраните мне жизнь! Сохраните!
Раздались один за другим два выстрела. Изъяв документы у гестаповца, народные мстители прибыли на маяк и оттуда с остальными партизанами направились в отряд.
Вскоре Николай Иванович Кузнецов вместе с партизанами Яном Каминским и Ваней Беловым направились на выполнение боевого задания во Львов.
25. Дорога бессмертия
И встало над Луцком тяжелое, умытое слезами горя серое утре. Оно поселилось в домах, где жили мужественные патриоты. Чье-то черное сердце предало отважных борцов.
В гестапо стало известно об участии в подполье Паши Савельевой, Наташи Косяченко, Алексея Дмитриевича Ткаченко, Марии Ивановны Дунаевой, Антона Семеновича Колпака… Палачи наконец напали на след народных мстителей. Начались аресты. Схватили Дунаеву, Ткаченко, Колпака. Наташа Косяченко успела скрыться на Гнедавской дамбе в доме под номером двадцать шесть. Там ее спрятал Иван Иванович Олексюк, человек преклонных лет. Из комнаты у него был потайной ход, через который в случае необходимости можно было уйти к реке.