Дорогой чести
Шрифт:
— А вы его видели? — удивился Сергей Васильевич.
— Да, одна знакомая моей тетки, у которой граф запросто бывает, доставила мне случай просить его помощи по делу пенсии. И вот клевещут, что зол, груб, невоспитан, а со мной прелюбезно обошелся и разом все сдвинул. Объяснил, как бумаги иначе переписать, и сам доложил государю. Мне сразу же за год деньги выдали. Без того не знаю, как выбралась бы из Петербурга. Ведь все, что генерал мне оставил, пришлось старшему пасынку отдать. Он такой алчный — игрок, кутилка. Я графу навсегда благодарна… Ах, я опять о себе!.. Но вам-то теперь
«А что я тебе вообще-то рассказывал! — с горечью подумал Непейцын. — Любовался, как картиной, как статуей ожившей. И сейчас, дурак, любуюсь… Ох, хороша, глаз не оторвать!.. Но сама помянула о деньгах после генерала, забыла, видно, что раньше говорила… Ну, разом! Сейчас твои чувства до конца узнаем». И он сказал:
— Нет, Аврора Богдановна, батальоном, когда он сформируется, другой офицер командовать станет…
— Значит, вам нечто новое обещал? Выше? В гвардии? Около себя? — Она так и заискрилась интересом, оживлением.
— Нет, мне он только приказал в отставку подать.
— Вы шутите? — Она широко раскрыла глаза и откинулась назад.
— Нет, правда. Сказал на прощанье, чтобы подавал в отставку по увечью — государь, мол, таких даже в инвалидных ротах не терпит.
— Но обещал что-то лучшее в столице? — настаивала Аврора.
— Нет, предложил только место городничего.
— Городничего!!! — Прекрасные черты изобразили еще большее удивление с оттенком брезгливости. — Но в каком же городе?
— Попрошусь поближе к родным местам — в Псковскую, Новгородскую, Тверскую губернии.
— Боже! А я-то мечтала, что будем с вами часто видеться! — горестно воскликнула Аврора и даже красивыми руками всплеснула.
И опять от блеска ее глаз, от теплого аромата, которым пахнуло при движении отброшенной шали, сердце Непейцына ёкнуло.
— Я тоже надеялся, — ответил он и добавил, уже овладев собой: — Но вы теперь, в новом состоянии, не можете и на короткое время покидать губернию, где собственность ваша расположена?
— Да, с имениями такие хлопоты, — закивала генеральша. — Мне так нужен человек, которому могла бы вполне довериться…
«В мужья или в управляющие она меня зовет?» — задал себе вопрос Непейцын, всматриваясь в прекрасное лицо собеседницы.
А она вдруг добавила:
— Даже бухгалтера заводского к себе звала. Вы знаете его? Он владеет своим предметом?
— Наверно, владеет. Ведь его сам граф сюда прислал, — сказал Непейцын каким-то не своим, сразу охрипшим голосом.
— По манерам он больше на офицера похож, чем на чиновника. Ничего канцелярского, низменного, только слишком надушен…
«Да, она имела на меня какие-то виды, — думал под эту болтовню Сергей Васильевич. — Может, если б двинулся в гору при протекции Аракчеева, согласилась и замуж пойти. Но все при условии, что найдет во мне главного приказчика по новому, богатому состоянию. А от слова «городничий» как передернулась! Будто змею увидела. Ах ты, возвышенное
Через несколько минут он встал и откланялся.
— Куда же вы так рано? И к чаю не притронулись!.. Правда, я еще не отдохнула с дороги, наверное, плохо выгляжу…
На следующий день Непейцын доложил генералу Чичерину о своем решении выйти в отставку. Чуть смягчил рассказ о разговоре с Аракчеевым — будто был совет, а не приказ и он теперь решил обезопасить себя на случай вторичного приезда инспектора артиллерии и тем более самого государя. Начальник завода неподдельно огорчился: и раньше расположенный к майору, он последние недели надеялся, что в его лице приобрел «руку» к всесильному графу. Поохав, генерал предложил место заводского полицмейстера, которое вот-вот должно освободиться — прежний находился под судом за взятки с цеховых. Непейцын сразу отказался. Наблюдать за мастеровыми, когда идут на завод, да чтоб не воровали казенного, проверять, бывают ли в церкви, сажать в холодную пьяниц… Как будто за Тулу ради Авроры цепляться.
Нет, раз решил, так нечего тянуть. И больше ее не видеть, не давать себе раскиснуть… А то недолго и в кабалу, в добровольные управители: проверять отчеты приказчиков вместе с Тумановским. Или вместо Тумановского, которому за услуги платить надобно… Не давать себе и думать о ней, заняться приготовлениями к отъезду, чтоб дня лишнего в Туле не провести… А все-таки, не выгони в отставку Аркащей, так и остался бы, пожалуй, при ней в виде «доверенного», смотрел бы, как пес, в глаза, любовался бы… Да нет же, с самого дня, когда услышал, что выкупила долю пасынка за тридцать тысяч, сомневаться в ней начал… Нельзя любить хитрую врунью, какая бы красавица ни была,.
Значит, ждать приказа. Как хорошо, что существуют Филя с Ненилой: возня со всем имуществом — их забота. А ему что остается, кроме разбора бумаг? Роту сдаст быстро, если, конечно, не кому-то новому, присланному Аркащеем, а Козлову. Наверно, и в Петербурге задержат недолго с такой-то протекцией. Граф — не то что Назарыч с кумом… Да, протекция! Пока что от нее одни неприятности. С места насиженного долой, с приятелями долголетними навсегда расставайся. И Филя с Ненилой… Имущество они, куда будет нужно, обозом отправят, но самим просто ли с места тронуться? За пятнадцать лет мастерская налажена, заказчики…
Когда пересказал свои мысли Филе, тот в задумчивости погладил подбородок:
— Не знаю, сударь, что и ответить… Коли в людное место поедете, то, понятно, и мы следом, за вами, а ежели в глухомань? Однако без вас и здесь Ненила затоскует. Вам не приметно, но ведь только у ней и свету в окошке, что вы да еще я-с…
— Коли в городишко вроде Лук… — начал Непейцын, думая смутить своего бывшего дядьку.
— Вроде Лук? — переспросил тот. — Там-то я завсегда на хлеб настругаю, да и господа в окрестье живут… Но то впереди, а вот с кем вам в Петербург ехать? С Фомой да Федькой — будто неосновательно. Мне трогаться — тут некому жилье сворачивать. Разве Ненилу послать, чтобы стряпала, пока место выходит?