Дорогой друг Декстер

Линдсей Джеффри

— Я высадил его у «Мьютини». А он… хм… почти в порядке.

— Какого дьявола это должно означать?! — проорала сестра, и я приложил телефон к другому уху.

— Дебора, с ним все будет в порядке. Он всего лишь… потерял половину левой руки и половину правой ноги. Ах, да, еще и волосы, — добавил я, и она на несколько секунд замолчала.

— Привези мне одежду, — проговорила она наконец.

— Кайл не очень… Дебс. Мне кажется, он не хочет…

— Одежду, Декстер, и немедленно! — Она бросила трубку.

Да,

грешники не имут покоя. Ощутив себя глубоко обиженным подобной несправедливостью, я вздохнул, но повиновался. Я находился недалеко от дома, где Дебора оставила кое-какую одежду. Вбежав в дом и с тоской посмотрев на постель, я собрал для нее смену одежды и двинулся в госпиталь.

Когда я вошел в палату, Дебора сидела на краю кровати, нетерпеливо притопывая ногой. Пальцами загипсованной руки она прикрывала полы больничного халата, а в здоровой руке держала полицейский значок и пистолет. У нее был вид попавшей в автомобильную аварию фурии.

— Слава Богу, — сказала она. — Где ты пропадал? Помоги мне одеться.

Она сбросила халат и поднялась. Я натянул на сестру тенниску, с трудом разобравшись с гипсом. Едва мы успели справиться с рубашкой, как в палату вбежала медсестра.

— Что вы делаете? — спросила она с заметным акцентом уроженки Багамских островов.

— Ухожу, — ответила Дебора.

— Ложитесь в постель, или я позову доктора!

— Зовите, — пропыхтела Дебора, прыгая на одной ноге и пытаясь справиться с брюками.

— Вы не уйдете, — не сдавалась медсестра. — Отправляйтесь в постель.

— Срочное полицейское дело, — заявила Дебора, демонстрируя значок. — Если попробуете вмешаться, я вас арестую за попытку воспрепятствовать следствию.

Медсестра хотела произнести нечто осуждающее, но, взглянув на значок, пистолет и Дебору, передумала.

— Я обязана сообщить доктору, — проговорила она.

— Как вам угодно, — усмехнулась Дебора и обратилась ко мне: — Декстер, помоги застегнуть молнию.

Понаблюдав с неодобрением за нашими действиями, медсестра резко развернулась и вышла в коридор.

— Попытка воспрепятствовать следствию? — не удержался я.

— Пошли! — бросила сестра, игнорируя мой сарказм, и двинулась к двери. Я покорно потащился следом.

По пути в «Мьютини» Дебора то злилась, то впадала в прострацию. Сестренка жевала нижнюю губу, орала, требуя, чтобы я ехал быстрее, а когда мы были уже неподалеку от отеля, затихла. Лишь после длительного молчания она спросила:

— Как он выглядит, Декс? Ему очень плохо?

— Кайла отвратно постригли, Дебс. Поэтому он выглядит жутковато. Что же касается остального… То он, похоже, приспосабливается. Кайл просто не хочет, чтобы ты его жалела. Так он сам сказал. Предпочитает вернуться в Вашингтон, лишь бы не видеть твоей жалости.

— Не желает стать обузой, — объяснила Дебора. — Я его знаю.

Кайл считает, что должен быть независимым. — Она выглянула в окно. — Я даже не представляю, как это происходило. Для человека, подобного Кайлу, лежать беспомощным… — По ее щеке прокатилась слезинка.

Честно говоря, я легко представил, как все происходило, поскольку сам проделывал это множество раз. Но я не понимал того, что происходит с Деборой. Она плакала на похоронах мамы. На похоронах отца. С тех пор, насколько мне известно, сестра не проронила ни слезинки. И вот сейчас она практически затопила мой автомобиль, поскольку воспылала страстью к типу, бывшему, с моей точки зрения, моральным уродом. Более того, теперь этот тип стал уродом-калекой, и это означало, что любая умеющая логически мыслить личность должна отвалить в сторону и подыскать себе кого-нибудь другого, у кого все части тела на месте. Но после того как Кайл стал навеки калекой, он, как мне казалось, стал волновать Дебору сильнее, чем прежде. Может, это любовь? Влюбленная Дебора? Невероятно. Я догадывался, что теоретически она, конечно, на нее способна, но она ведь как-никак моя сестра.

Рассуждать дальше на это тему не имело смысла. Я ничего не знаю о любви, и мне никогда не узнать. Это не ужасная потеря, однако серьезно затрудняет понимание попсовой музыки.

Поскольку ничего путного сказать на эту тему я больше не мог, то решил сменить тему:

— Как ты полагаешь, не следует ли мне позвонить капитану Мэттьюзу и сообщить, что Доукс исчез?

Дебора смахнула слезинку со щеки и ответила:

— Пусть решает Кайл.

— Да, но с учетом всех обстоятельств…

Она сильно ударила кулаком по своей ноге, что было настолько же бесполезно, насколько и больно.

— Проклятие, Декстер, я не хочу его терять!

Иногда мне кажется, что я слышу лишь одну дорожку стереофонической записи. Так было и сейчас. У меня не было никакой идеи, более того, у меня не было даже идеи о том, существует ли эта идея вообще. Что Дебора хочет сказать? И какое это имеет отношение к тому, что я ей сообщил, и почему она реагирует столь бурно? Почему так много жирных женщин считают, будто отлично выглядят, демонстрируя свой пупок?

Часть недоумения, видимо, нашла проявление на моем лице, поскольку Дебора разжала кулак, глубоко вздохнула и произнесла:

— Кайлу необходимо оставаться в центре внимания, продолжать работать. Он должен находиться у руля, в противном случае это его прикончит.

— Откуда тебе известно?

— Он всегда был лучшим в том деле, которым занимался, — объяснила сестра, покачав головой. — Если он станет постоянно думать о том, что с ним сделал Данко… — Она прикусила губу, и по ее щеке прокатилась еще слезинка. — Кайл должен оставаться таким, какой он есть. Иначе я его потеряю.