Дорогой друг Декстер
Шрифт:
“Твое имя в этом списке?” вопросила Дебора.
“Возможно,” сказал Чацкий.
“Доакса?” спросил я. В конце концов, я тоже могу быть практичным.
“Возможно,” повторил он, что казалось не очень полезным. История о Данко была интересной, конечно, но я был здесь по другой причине. "В любом случае", сказал Чацкий, “это то, чему мы противостоим.”
Похоже, ни у кого, включая меня, не было слов. Я вертел полученные сведения вдоль и поперек, ища способ, который поможет мне справиться с вторжением Доакса. Должен признать, пока я ничего не находил. Но в то же время у меня, кажется
И довольно странно, одновременно с этим озарением другая мысль пронюхала путь в бурлящий котел темного Декстерова подсознания. До настоящего времени это была мимолетная прихоть, но сейчас это начало походить на отличную идею. Почему бы не найти доктора Данко самостоятельно, и не сплясать с ним Темный Танец? Он был хищником, таким же как все остальные из моего списка. Никто, даже Доакс, не сможет возразить против этого. Если до сих пор я задался вопросом об обнаружении Доктора небрежно, то теперь дело начало приобретать безотлагательность, которая отогнала мое расстройство из-за упущенного Рейкера. Значит, он похож на меня, хм? Мы могли бы подумать над этим. Холодная дрожь пробежала по моему позвоночнику и я осознал, что действительно надеюсь встретить Доктора и подробно обсудить с ним его работу.
Послышался отдаленный раскат грома, возвещающий приближение дневной грозы. «Дерьмо», сказал Чацкий. “Дождь собирается?”
“Ежедневно в это время,” сказал я.
“Это не хорошо,” сказал он. “Мы должны сделать кое-что прежде, чем пойдет дождь. Ты, Декстер.”
“Я?” поразился я, вырванный из медитации над медицинским злоупотреблением служебным положением. Я присоеденился к поездке, но фактически делать что-то было несколько больше, чем мы договаривались. То есть два вооруженных воина будут просто сидеть здесь, послав Нежного Покрывшегося мурашками Декстера рисковать собой? В чем смысл?
“Ты,” повторил Чацкий. “Я зайду сзади и посмотрю, что там. Если это он, я вытащу его наружу. И Дебби –” Он улыбнулся её хмурому личику. “Дебби – слишком коп. Она ходит как коп, она смотрит как коп, с тем же успехом она могла бы написать ему письмо. Он почует её за милю. Так что остаёшься ты, Деб.”
“И что я должен делать?” спросил я, всё еще чувствуя справедливое негодование.
“Всего лишь прогуляться до дома, вокруг тупика и назад. Держи глаза и уши открытыми, но не будь слишком очевидным.”
“Я не знаю, как быть очевидным,” сказал я.
“Отлично. Тогда это будет проще простого.”
Было ясно, что ни логика, ни абсолютно оправданное раздражение ни к чему не приведут, так что я открыл дверь и вышел, но не смог удержаться от последнего слова на прощанье. Я наклонился к окну Деборы и сказал, “надеюсь, я выживу, чтобы пожалеть об этом.” Поблизости очень любезно грянул гром.
Я пошел к дому. Под ногами шуршали листья и парочка смятых картонных коробок от детского сока. На лужайку, мимо которой
В доме с автомобилями изменилась музыка, и кто-то завопил, “Яхууу!” Приятно знать, что кто-то хорошо проводит время, в то время как я подвергаюсь смертельной опасности.
Я свернул налево и направился вокруг тупика. Взглянул на дом с фургоном у входа, гордясь абсолютно неочевидным способом, которым я его вычислил. На заросшей лужайке и дороге лежало несколько отсыревших газет. Никаких видимых признаков отделенных от тела частей, никто не выбежал и не попытался убить меня. Но пока я проходил мимо, я смог расслышать телевизор, протрубивший начало телевикторины на испанском языке. Мужской голос пытался перекричать истеричного диктора, звякнула тарелка. Порыв ветра принесший первые большие и твердые капли дождя, принес также запах аммиака от дома.
Я повернул обратно. По крыше стукнуло еще несколько капель, громыхнул гром, но ливень пока не начался. Я сел в машину. “Ничто ужасно зловещего,” сообщил я. “Лужайка, требующая стрижки и запах аммиака. Голоса в доме. Или он говорит сам с собой или он там не один.”
“Аммиак,” повторил Кайл.
“Да, кажется” подтвердил я. “Наверное, просто уборщики.”
Кайл покачал головой. “Клининговые фирмы не используют аммиак из-за слишком сильного запаха. Но я знаю, кто использует.”
“Кто?” потребовала Дебора.
Он усмехнулся ей, сказал: “Я сейчас вернусь,” и вышел из автомобиля.
“Кайл!” воскликнула Деб, но он только махнул рукой и пошел прямо к двери дома. «Дерьмо», пробормотала она, когда он постучался и стоял, глядя на темные облака приближающегося шторма.
Дверь открылась. Низкокослый коренастый человек со смуглым лицом и темными волосами, свисающими на лоб, пришел в замешательство. Чацкий что-то сказал ему, и на пару секунд они оба замерли неподвижно. Человек оглядел улицу, затем Кайла. Кайл медленно вытянул руку из кармана и показал ему что-то… деньги? Мужчина посмотрел на них, потом снова на Чацкого, затем распахнул дверь. Чацкий вошел. Хлопнула закрытая дверь.
“Дерьмо,” поторила Дебора. Она грызла ноготь, привычка, которую я не видел у нее, с тех пор как она была подростком. Очевидно, вкус был приятным, потому что, закончив с одним пальцем, она начала на другом. Она догрызала третий ноготь, когда дверь открылась, и Чацкий вернулся, улыбаясь и махая рукой. Дверь закрылась, и он исчез за стеной воды, поскольку облака наконец-то широко распахнулись. Он проскользнул на переднее сиденье, заливая его водой.
“Проклятье!” проворчал он. “Я весь промок!”
“Что это было, бля?” вопросила Дебора.
Чацкий приподнял бровь в мою стоону и откинул волосы со лба. “Ну разве она не прелесть?”
“Кайл, проклятье,” повторила она.
“Запах аммиака,” сказал он. “Никакого хирургического применения, и никакие команды уборщиков его не используют.”
“Мы уже поняли это,”
Он улыбнулся. “Но аммиак используется для приготовления метамфетамина,” сказал Кайл. “Который оказывается, и делают эти парни.”
“Ты только что зашел прямо на метамфетаминовую кухню?” поразилась Деб. “Что, черт возьми, ты там делал?”