Дорогой Джим
Шрифт:
— Так, хватит! Ты арестован за…
— А потом она снова постучалась в твою дверь — и произошло это всего пару месяцев назад. Потому что ей удалось сбежать из того дома в Дублине, верно? И это, думаю, было настоящим чудом. И все это время ты помогала ей — потому что мучилась угрызениями совести из-за того, что произошло здесь три года назад. Когда ты и пальцем о палец не ударила — а потом этот «дорогой Джим», по которому сходил с ума ваш город, изнасиловал ее… и ты снова заткнула уши и продолжала делать вид, что ничего не знаешь. Точно так же как и до этого — ведь тебе и в голову не пришло допросить его в связи с убийством Сары Мак-Доннел и всех остальных. И ты продолжала
Брона молча стояла с пришибленным видом. Она даже не попыталась задержать Найалла, когда он протиснулся мимо нее и двинулся по дороге к городу.
— Подожди!
Оклик Броны Найалл услышал как раз в тот момент, когда взгляд его упал на группу мужчин за поворотом дороги, — укрывшись за деревьями, они явно кого-то поджидали. Различить их лица на расстоянии он не мог… зато ясно видел, что один из них сжимает в руке какой-то увесистый предмет. И этот мужчина был очень похож на Дональда Кремина.
Бежать некуда. Найалл, затравленно обернувшись, заметил махавшую ему Брону. Она уже успела забраться в патрульную машину.
— Получается, линчевания не будет? — спросил он.
— Просто забирайся внутрь и молчи, — рявкнула она, напряженно вглядываясь в приближающихся к машине мужчин.
Когда патрульная машина свернула в том месте, где деревья подступали к самой обочине, стоявший впереди всех Дональд Кремин оказался так близко, что Найалл заметил, как побелели костяшки его пальцев, сжимавшие биту.
— С чего бы вдруг такая неожиданная милость? — съехидничал он, глядя, как Брона роется в бардачке. В конце концов она выудила оттуда обкусанный шоколадный батончик и принялась придирчиво его разглядывать. — Могла бы просто сдать меня им с рук на руки и вернуться в город, а после приехала бы, чтобы составить рапорт. И дело сделано — и ты вроде как ни при чем.
— Послушай, у тебя когда-нибудь был друг… близкий друг? — перебила Брона. Опустив стекло, она швырнула в окно остатки испортившегося батончика. — Кто-то, кого ты знаешь столько лет, что вы даже думать стали одинаково? — Подняв стекло, она свирепо выпятила челюсть — пусть этот длинноволосый типчик не думает, что она позволит ему заглянуть ей в душу! — Которому не нужно ничего говорить — потому что он и так все понимает без слов? Который ради тебя готов даже соврать родителям? Понимаешь, о чем я говорю?
Найалл вспомнил маленького Дэнни Игэна, которому так и не суждено было стать взрослым. Вспомнил тот проклятый автобус. И торчащие из-под него детские ноги воскового цвета, которые продолжали жить только на бумаге. Но он не стал ничего говорить — просто кивнул и стал ждать, что будет дальше. Патрульная машина, миновав ручей на окраине Каслтаунбира, двинулась в направлении здания береговой охраны. Оба молчали. Единственным звуком в кабине было сиплое дыхание Броны, как будто легкие ее, задавленные чувством вины, силились расправиться, чтобы впустить в себя немного воздуха.
— Когда мне было семь, — продолжала
Дорога петляла, словно змея, между мокрыми соснами, обступившими ее с двух сторон. Присмотревшись, Найалл решил, что это та самая, по которой он не далее как позавчера тащился, словно усталый, промокший до нитки пилигрим.
— Но почему же ты ничего не сделала для Ифе?! Ты ведь могла!
— Легко тебе говорить. А ты попробуй встать на мое место, — угрюмо предложила Брона. Потом помотала головой, словно пытаясь отогнать печальные воспоминания. — Ифе — единственная, кому удалось спастись. Вот что бы ты сделал, а?
— Где она, Брона?
Пожевав губами, Брона со вздохом оглядела Найалла с ног до головы. Потом перегнулась через него, открыла дверцу и принялась копаться на заднем сиденье. Через минуту она швырнула ему на колени какой-то сверток.
— Миссис Кримминс велела передать, чтобы ноги твоей не было в ее доме, — буркнула она, сделав Найаллу знак убираться. — Между прочим, в городе полно людей, которые были бы рады никогда тебя больше не видеть — особенно после того происшествия в школе.
— Но я ведь ничего не сделал! — возмутился Найалл. — И ты это знаешь.
Ответом ему была улыбка, в которую Брона постаралась вложить столько желчи, что Найалл почувствовал во рту ее вкус. После этого она изложила ему условия сделки, которая, по словам Броны, могла спасти их обоих.
— К твоему сведению, я понятия не имею, где сейчас Ифе и что с ней случилось, — без особой радости в голосе призналась она. — В полиции ведь одни тупицы… Вот я такая, верно? Понимаешь, что я имею в виду?
— Ладно, договорились.
— А ты вроде ничего парнишка… толковый, — со вздохом обронила Брона. — Просто любишь совать нос куда не надо.
Найалл выбрался из машины. Деревья гнулись и жалобно стонали на ветру. То ли пытались что-то ему сказать, то ли просто переговаривались между собой — он так и не понял.
— Послушай, увидишь Ифе, передай ей кое-что, хорошо? — попросил Найалл. — Скажи: я очень надеюсь, она найдет то, что ищет.
Но Брона уже не слышала — патрульная машина, отъехав, быстро набрала скорость и вскоре исчезла на дороге, ведущей к городу. Сержант явно торопилась — наверное, потому, что некоторые вопросы обходятся слишком дорого, решил Найалл.