Дорогой Хаоса
Шрифт:
— Это организатор местных боёв насмерть. Всех рабов, которых он покупает, через некоторое время утаскивают с арены.
— А зачем покупать за такие деньги рабов? — мне этот момент был совершенно непонятен. — Его убьют просто и плакали твои денежки.
— Две тысячи для Амира — это пыль под его сандалиями. Только один проведённый на Арене бой приносит ему несоизмеримо больше. А уж если бьётся кто-то из его головорезов, то размеры ставок достигают воистину заоблачных высот, — пояснил пацан. — У него есть несколько бойцов, против которых он и выставляет «покупных». Как правило, у них
Блин, куда я попал? Средневековье с его дикими варварскими нравами и то, наверное, было помягче, чем все эти страсти, что рассказывал мне сейчас Халид. И самое страшное было то, что для него все эти вещи были настолько обыденны, как для меня, например, наличие смартфона.
Не повезло мужику. Именно Амир и купил этого несчастного, которого свели с помоста подручные распорядителя местной арены смерти. Кроме обречённости, в его глазах я больше ничего не увидел.
Толпа немного оживилась, когда начались торги за молодую женщину, которая, судя по её взгляду, так до конца и не смирилась со своей ролью рабыни. Прямая осанка и полный собственного превосходства взгляд карих глаз, это то, что отличало её от всех, кто стоял на помосте в качестве «товара». Девушка была стройна и очень красива.
— Это — Зарима, — дёрнул меня за рукав Халид. — Она сама себя продала, чтобы выкупить долг своего отца.
— Это как? — не понял я. — В смысле, выкупить?
— Её отец — торговец пряностями. Недавно он взял у Наместника очень большую сумму и вложил её в закупку очень редких специй. Но ему не повезло, поскольку на караван напали разбойники и увели всех верблюдов. Естественно, с товаром. И в одночасье почтенный торговец из преуспевающего — превратился в нищего, которого забрали бы на каторгу, если бы не Зарима, пожертвовавшая своей свободой.
— И что, он спокойно воспринял то, что его собственная дочь добровольно отдалась в рабство?
— Да, — пожал плечами пацан. — У него ещё четыре дочери есть. А Зариме просто не повезло.
Охренеть! Я бы хотел посмотреть в глаза этому отцу. Дикий народ, дикие чудовищные нравы «нелюдей», которые считают нормальным расплачиваться за свои неудачи собственными детьми.
— Девять тысяч золотых, — неожиданно для самого себя выкрикнул я, и все оглянулись на меня, чтобы увидеть, кто посмел перебивать ставку самого Наместника.
И судя по разъярённому взгляду «жирдяя» в огромной чалме с пером, я только что заимел себе смертельного врага.
— А вот это вы зря, господин, — прошептал Халид, с опаской глядя на мгновенно образовавшееся вокруг меня пустое пространство.
Глава 10
Говорят, что деньги — корень всякого зла. То же самое можно сказать о безденежье.
«Внимание!
Падение
Текущий уровень репутации: «Неприязнь»».
— Десять тысяч, — процедил Сабур эль-Мозули, впившись в меня взглядом.
— Двадцать, — и не подумал отступать я, посчитав, что если уже влез, то нужно идти до конца, иначе всё это лишено смысла.
— Двадцать пять!
«Внимание!
Падение личной репутации с Жамалом -1000.
Текущий уровень репутации: «Неприязнь»».
— Пятьдесят тысяч золотых!
«Внимание!
Падение личной репутации с Наместником Залаура Сабуром эль-Мозули -1000.
Текущий уровень репутации: «Недоверие»».
«Внимание!
Падение личной репутации с Жамалом -1000.
Текущий уровень репутации: «Недоверие»».
Что-то мне подсказывает, что с окончанием торгов меня начнут убивать.
Сидящий рядом с Наместником Жамал наклонился и что-то горячо зашептал ему на ухо. Наместник выслушал с непроницаемым лицом и сделал неопределённый жест рукой. Что этот знак означал, я понял мгновением позже
Я насторожился, потому что они обсуждали явно не моё награждение, определённо задумав какую-то пакость. И то, что они отказались от торгов, свидетельствовало о том, что ситуация под их полным контролем. Выпускать меня из города, судя по всему, никто не собирался, поэтому мне и позволили выиграть торг.
Наивные чукотские парни. Уйду просто телепортом отсюда, и все дела.
«Вот я постоянно что-то делаю, а потом думаю!», — пришла запоздалая мысль.
Только теперь я обратил внимание на то, что никто на площади не спешил торговаться с Наместником. Что это значит, Вова? Правильно! Ты — идиот, который сейчас влез туда, куда собака не суёт то, что лижет кот, когда ему делать нечего.
Тем временем «конферансье» торжественно объявил, всё ещё находясь в некоем недоумении от решения Наместника:
— Рабыня продана… — он обратился ко мне. — Как твоё имя, чужеземец?
— Моё имя Грэйсон, — представился я тем именем, которое по «легенде» носил мой персонаж.
— …продана Грэйсону! — закончил «тамада».
— Ты очень щедрый человек, Грэйсон, — проскрипел неожиданно голос Наместника. — Отдавать пятьдесят тысяч за товар, который не стоит и десяти, может только или щедрый человек, или глупец, — видимо это была шутка, поскольку сразу несколько человек, почтительно стоявших подле кресел, на которых восседали Сабур и Жамал, негромко рассмеялись, углядев в этой «плоской» подколке что-то очень мудрое.