Дорогой интриг
Шрифт:
Его сиятельство покорился. Мы отошли ближе к краю поляны, где никого не было. Дядя привалился спиной к дереву, скрестил на груди руки и выжидающе поглядел на меня, и я не стала томить.
— Я не могу и не хочу разыгрывать восторг, это против моих убеждений, потому на малую охоту я не попаду. И, признаться, я не хочу там быть. Ни участвовать, ни ощущать неприязнь окружения. Здесь у меня есть вы и ее светлость, а там будут графиня и принцесса, а значит, другие охотники окажутся на их стороне. Быть жертвой я не хочу, дядюшка, не хочу несколько дней кряду отвечать на ядовитые выпады и сражаться за каждый свободный
— Постоянно оставаясь в тени герцогини, вы не добьетесь успеха в деле, которое задумали сами. Жизнь при Дворе – это постоянное сражение за свое место, за милость государя, за успех в обществе. Порой одиночество и противостояние свету становятся испытанием, и нужно пройти его с честью, чтобы оказаться победителем, а не жертвой, которой вам быть не хочется. Так что же вы намереваетесь предпринять, Шанриз?
— Позвольте мне остаться собой. Во мне достаточно азарта и без притворства, но вы должны одобрить то, что девице делать не пристало, но я собираюсь устроить.
— Подробностей, — сухо приказал граф, и я, оглянувшись еще раз, рассказала ему о том, о чем немало думала за те две недели, что прошли после нашего разговора.
Придумала я не только что, но оттягивала этот разговор до последнего, чтобы у его сиятельства не было времени изобрести отговорки и настаивать, когда он поймет, что всё может пойти прахом из-за моего нежелания действовать так, как он мне велел. Дядя слушал меня, не перебивая, лишь скептически хмыкал. Но когда я закончила, он, ненадолго задумавшись, произнес:
— Это безумие, и это будут обсуждать ни одну неделю, но ваша придумка может сработать. К тому же она полностью противоречит тому, что мы собирались делать. По правде, наши действия были предсказуемы, и если их просчитали, то они готовятся к ним. И если задумали пакость, то вы обезоружите их еще до того, как они нанесут нам удар. Да, пусть это безумие, однако я даю вам свое одобрение.
— Спасибо! — воскликнула я и, совсем забывшись, бросилась его сиятельству на шею.
Он рассмеялся, однако мягко отстранился и покачал головой, напоминая, что мы не одни. И все-таки он пожал мне руку, ободряя, а после указал взглядом на поляну, пора было возвращаться и возобновлять ожидание, которое тянулось уже часа четыре. Узнав, что это еще совсем немного, я тихо застонала. Теперь, когда граф дал свое согласие на маленькую авантюру, кровь моя кипела, ожидая действий. И бурление ее было столь велико, что я готова была сама сбегать за королем и притащить его на поляну силой, лишь бы мне, наконец, удалось развлечься и дать себе свободу.
Словно отвечая на мои призывы, со стороны дороги донесся звук охотничьего рожка и лошадиный топот. Охотники возвращались. И мое сердце пустилось в галоп, заглушив все прочие звуки. От волнения у меня задрожали руки, и пришлось сцепить их в замок, чтобы скрыть досадное недоразумение.
Подняв лицо кверху, я посмотрела на деревья, ловя взглядом шевеление листвы, и когда разгоряченной кожи коснулся ветер, закрыла глаза и шепнула:
— Он рядом.
— Его Величество – государь Камерата! — провозгласил герольд, скакавший впереди кавалькады, и на поляну ворвался король в сопровождении прочих охотников.
Он поднял коня на дыбы, и тот разразился ржанием. Государь повернул голову, обвел взглядом ожидавших его придворных, склонившихся
— Баронесса Тенерис! — воскликнул он, и я подняла на государя взгляд. — Свою сегодняшнюю добычу я посвящаю во славу Хэлла. Слышал, вы выбрали его своим небесным покровителем, он явно благоволит вам. Благодарю.
— Хэлл услышал вас, Ваше Величество, — ответила я. — Он с вами рядом.
— И я клянусь посетить его храм и принести богатые дары за милость.
Я вновь присела в реверансе, и кавалькада тронулась с места. Теперь лошади перешли на шаг, их направили туда, где за деревьями ждали конюхи. Проводив охотников взглядом, я посмотрела на дядю.
— Вы – умница, Шанни, — сказал он с улыбкой.
— Как думаете, мне яд не подмешают? — нервно усмехнулась я.
— Магистр Элькос этого не допустит, дорогая, — ответил граф. — Вы – дочь его друзей и любимица, потому он на нашей стороне, хоть никак этого не показывает. Но он обещал присмотреть за вашей безопасностью.
Вместо радости я вдруг ощутила тревогу. Покачав головой, я негромко произнесла:
— Всё настолько хорошо складывается, что даже страшно. Чужую удачу не прощают.
— Вы ведь верите в своего покровителя, дитя мое. Даже король признал, что Хэлл благоволит вам, — укоризненно заметил его сиятельство. — Не огорчайте его, Шанни, боги замечают, когда в них сомневаются.
— В своем покровителе я не сомневаюсь и верю ему всей душой, — возразила я. — Но я не верю тем, кому моя удача портит нервы и может изменить жизнь.
— Это правильно, дитя мое, — кивнул дядюшка. — Самоуверенность и безрассудство еще никому не принесли пользы. Я рад, что вы не положились слепо на своих защитников и помните об опасности.
— Сложно забыть об этом, когда находишься не среди любящих родных, — усмехнулась я.
Дядя улыбнулся и указал взглядом на герцогиню. Пора было вспомнить, что я являюсь ее фрейлиной и занять положенное мне место. Впереди было состязание в стрельбе, и мне в этот момент менее всего хотелось, чтобы выиграл король и в благодарность за удачу преподнес мне первый кусок мяса. Хотелось легкой передышки, и без того меня теперь должны были испепелить взглядами сторонники графини Хальт и герцога Ришема. Даже страшно представить, сколько яда сегодня выплюнут мне в спину…
Передернув плечами, я поглядела туда, где стояли фрейлины Ее Высочества, ожидая ее появления, и вдруг рассердилась на себя за неожиданную слабость. Еще немного и впору будет бежать из дворца под заботливое крыло матушки. Ну уж нет! Мои намерения были иными, и не стоило опускать руки, когда за моим плечом стоял сам Счастливчик.
Ее светлость встретила меня улыбкой и едва заметным кивком головы, одобряя произошедшее. Герцогиня, кажется, вовсе не скучала всё это время, да и не ждала особо, когда ее племянник со свитой, наконец, присоединиться к остальным придворным и начнется пикник. Она продолжала мило щебетать со своим окружением, и никто из них не спешил покидать общества ее светлости. Сторонники герцогини – мои сторонники… которые будут вежливы, но отстранены до тех пор, пока позиции Ришема и его невестки не ослабнут. Так говорил дядя. Он знал, о чем говорил.