Дорогой мести
Шрифт:
— Неужели ты гнался за ним из Нью-Йорка? — снова задал вопрос незнакомец.
Мальчик ничего не ответил. Только вздохнул.
— И ты в такой одежде расхаживал по Нью-Йорку? — продолжал расспросы охотник.
— Я играл в индейцев, — сознался Джонни, — а этот мерзавец пришел и украл… — И опять замолчал, покраснев до корней волос. Неожиданно ему стало стыдно, что он такой большой парень, почти мужчина, занимался такой детской забавой — играл в индейцев! И вдруг понял, что его история слишком неправдоподобна. Ему никто не поверит.
— Понятно, — холодно отреагировал его собеседник. — Если все так и было, то, считай, ты мне
Джонни развернулся, вобрал в себя воздуха и посмотрел охотнику прямо в лицо.
— Послушайте, вы не имеете права называть меня лжецом!
Он испугался. Но строгая, терпеливая тетушка Мэгги учила его, что трудностям и неприятностям нужно решительно противостоять.
— Беру свои слова обратно, — широко улыбнулся охотник. Его усы и борода зловеще топорщились, но веселые искорки в синих глазах сглаживали первое неприятное впечатление.
Джонни с облегчением вздохнул, когда увидел, что атмосфера разрядилась.
— Ну тогда, — проговорил он, — все в порядке. Прошу прощения, что наступил вам на ногу.
— Ты же так торопился, — отозвался мужчина в коже. — И думаю, ты еще слишком юн, чтобы знать, что торопиться нужно медленно. Лично я-то забуду об этом быстрее, чем моя нога. Видишь ли, эта моя нога ведет себя как захочет с тех пор, как в нее вонзилась стрела.
— Да ну? — воскликнул мальчик. — Настоящая стрела? — Он посмотрел на незнакомца с нескрываемым любопытством. Еще бы! Ведь этот человек пострадал в схватке с индейцами! — Настоящая индейская стрела?
— Боевая стрела проклятых оседжей с зазубринами, — пояснил мужчина в коже. — Конечно, это была индейская стрела, ведь оседжи — индейцы. И я считаю, что они самые что ни на есть индейцы из всех остальных индейских племен.
У Джонни перехватило дыхание.
— Мне очень хотелось бы узнать, как это случилось. Догадываюсь, у вас с ними была ужасная схватка? — Он посмотрел в умные глаза собеседника, затем оглядел его широкие плечи, гибкое, сильное жилистое тело и повторил: — Могу поспорить, это была потрясающая схватка!
— Никакой схватки не было, — возразил охотник. — Только соревнования по бегу. Я бежал первым, а за мной бежали оседжи.
— О! — изумился мальчик и ограничился одним восклицанием, чтобы его голос не выдал разочарования.
Однако мужчину было не так-то легко провести.
— Я всегда удираю от индейцев, — уточнил он.
— Ну да, если их целая толпа, что еще остается? — признал Джонни.
— Совсем не обязательно. Я убегаю от любого, даже самого старого краснокожего, который попадается мне в прерии, даже если он один и просто отдыхает, — пояснил охотник. — У меня такой принцип.
Сердце мальчика переполнилось жалостью, презрением и отвращением. Он с трудом заставил себя посмотреть в глаза этому человеку, из опасения, что его пренебрежение будет слишком явным.
— Нет, — сказал Джонни, — не думаю, что вы всегда так поступаете. Но почему эти оседжи гнались за вами? Просто из вредности?
— Потому, что я хотел украсть у них лошадей, — успокоил мальчика охотник.
— Украсть лошадей? Украсть? — закричал Джонни с отвращением в голосе.
— Да, — продолжал его собеседник так, словно ничего не заметил. — Здесь — это одно из самых доходных занятий, конечно, если повезет. А у оседжей был конь, который мне был позарез нужен — угольно-черный сын Сатаны.
Мальчику сказанное показалось очень бесчестным поступком. Но несмотря на это, он слушал как зачарованный.
— Это было ночью?
— Вовсе нет, средь бела дня, и заметь, очень ясного дня. И все происходило на равнине рядом с индейским лагерем. Я набросил лассо на шею этой черной молнии. А мальчишка, который его пас, издал душераздирающий вопль и бросился на меня с луком и стрелами, но я спугнул его выстрелом из ружья. А потом положил коню на спину мое седло. А к тому времени, когда подтянул подпругу, ко мне с воплями бежало уже целое племя. Небо мне показалось с овчинку, а сердце ушло в пятки. Я вскочил в седло, а этот черный конь начал брыкаться, стараясь сбросить меня на землю. Ему, видишь ли, не понравился мой запах. Он был ему чужим. А возможно, я как-то не так сжал его бока коленями. В общем, не важно почему, но только он начал брыкаться и чуть было не сбросил меня из седла. А индейцы с каждой секундой приближались!
— Матерь Божья! — выдохнул мальчик.
Его собеседник не поверил своим ушам.
— Что ты сказал? — требовательно спросил он.
— Я сказал: «Матерь Божья». Полагаю, это было ужасно увлекательно?
— Ты сказал «Матерь Божья», верно? — эхом повторил охотник. Потом, словно постепенно вспоминая, о чем шла речь, продолжал: — Ничего увлекательного в этом не было. Это было просто отвратительно. Я видел кривоногую жердь — вождя Красное Перо, который стремглав бежал во главе своего племени. Именно Красное Перо был хозяином этого черного скакуна, понимаешь? Ну, я почувствовал, что дело плохо, но именно в этот момент мой черненький, похоже, набрыкался всласть и бросился вскачь. Мне повезло, что он помчался прочь от индейского поселения, вместо того чтобы направиться прямиком в логово краснокожих. Ведь управлять им я не мог. У него рот был словно кусок стального ружейного дула. Повернуть такого коня просто невозможно. Чтобы уздечка чуть-чуть сдвинула вбок уголок его губ, потребовалось бы усилие настоящего гиганта. Поверь мне.
— Тогда вам ужасно повезло! — заметил мальчик.
— Согласен. Конь помчался вперед, через полминуты мы оставили все племя позади, словно хвост кометы, и все продолжали удаляться. Я никогда не видел, чтобы конь двигался с такой скоростью! В лицо хлестал сильный ветер. Я наклонил голову, возблагодарил мою звезду и уже принялся подсчитывать деньги, которые получу за эту черную стремительную молнию, которую нельзя сравнить ни с одним конем в прерии, как вдруг мой черненький развернулся и во весь опор поскакал назад.
— Прямо к преследовавшим вас индейцам? — выкрикнул Джонни, встав на цыпочки и напрягшись от волнения.
— Нет, но прямиком в индейское поселение. Он скакал в логовище краснокожих, а я висел всем телом на его уздечке то справа, то слева. Но он и ухом не повел. Чертовски трудно было управлять этим подлецом. Ну, сынок, я уже представил себе, как оседжи будут поджаривать меня на костре, когда их скво наразвлекаются, всадив в меня все стрелы, а детишки наиграются, загоняя мне под ногти щепки и поджигая их. Я представил эту картину во всех подробностях и даже почувствовал запах поджаренного мяса, который будет исходить от меня, словно от плохого поросенка. И тут мы въехали в поселение.