Дорогой Солнца. Книга третья
Шрифт:
— Я слышал, такие в некоторых шахтах используют, — сказал Пуля. — Где людей стараются не привлекать. Вроде урановых рудников.
На всякий случай я включил дозиметр и измерил фон. Он оказался даже ниже нормы.
За площадкой, где стояли манипуляторы, обнаружился большой подъёмник. Его створки были гостеприимно распахнуты.
Пуля посветил внутрь и тут же рефлекторно отшатнулся. Возле пульта управления застыл труп в военной форме. Он был, мягко говоря, не свежий — почти полностью скелетированный, лишь кое-где сохранились
— Блин… — вырвалось у Пули.
Я подошёл к скелету и посветил на форму, чтобы разобрать знаки различия. Это был сержант ВВС. Площадка «липучка», где должен был быть патч с фамилией, пустовал. Как пустовала и кобура.
— Форма целая, следов крови нет, — сказал Рубин, осматривая площадку возле останков.
— Слишком много времени прошло. Хорошо бы сюда экспертов… — ответил я.
— Угу.
Справа от подъёмника нашлась лестница, которая спускалась вниз. Рисковать и пробовать активировать механизм самого подъёмника мы, понятное дело, не стали.
Лестница представляла собой сварную конструкцию из металлических пролётов. Довольно основательную и прочную.
Спускаться пришлось довольно долго. В составе экипировки у меня был с собой лазерный дальномер. Судя по его показаниям, шахта с подъёмником была глубиной сто десять метров. Солидно.
Лестница заканчивалась большой решётчатой площадкой, под которой чернела, глянцевито поблескивая, вода. Площадка находилась справа от основной шахты. Спуск с подъёмника упирался в закрытые гофрированные ворота.
Металлу, из которого они были сделаны, крепко досталось: на нём виднелось множество вмятин, от совсем крошечных, до огромных. Кое-где чернели дыры, подозрительно похожие на следы от пуль. Уцелевшая поверхность была забрызгана чем-то чёрно-коричневым.
Один из углов ворот был вогнут, открывая проход, в который легко могли протиснуться мы с Рубином одновременно.
Осматривая бывшие ворота, Пуля присвистнул.
— Что, опять кровь? — уточнил Рубин.
— Не-а, — ответил Пуля, принюхиваясь к одному из потёков. — Похоже на масло.
— Ерунда какая-то, — пожаловался лётчик. — Я не могу восстановить картинку. Не понимаю, что тут произошло.
— Ну и не парься, — посоветовал я, после чего подошёл к вогнутой части ворот и посветил внутрь.
Тёмный бетонный тоннель. Под потолком ряд панелей — вероятно, осветительных. Однако же активироваться они и не думали. На полу кое-где лужи от скопившейся влаги.
— Ладно, чего уж… — вздохнул я и полез в проём.
Тоннель уходил вдаль, постепенно загибаясь влево. Никаких ответвлений, дверей или люков, даже технических, видно не было. Просто пустая бетонная кишка с плоским полом, достаточно широким, чтобы по нему проехал грузовик. Судя по имеющейся колее, может, действительно проезжал — и даже не один.
— Достали эти подземелья, — пожаловался Пуля. — Чувствую себя
Мы с Рубином промолчали, переглянувшись.
А я вдруг подумал, что создание подземной инфраструктуры — одно из обязательных требований любой современной затяжной войны. Тем более глобальной.
Странно, что ещё до войны не было создано никаких специальных отрядов, обученных операциям именно в таких условиях. Спецназа подземелий. Даже у нас, во время подготовки, таким действиям уделялось удивительно мало внимания. А ведь большую часть операций я лично проводил именно в подземельях!
Кажется, у американцев была подобная программа — когда они собирались штурмовать северокорейские ядерные объекты. Но что с ней случилось потом? Довели до ума или закрыли? У меня не было ответа на эти вопросы.
Зато я знал по крайней мере один пункт, который обязательно упомяну в рапорте по итогам этой командировки…
— Гляди-ка! — Рубин вывел меня из задумчивости.
Он стоял возле стены и указывал на что-то, показавшееся мне сначала крупным потёком просочившихся грунтовых вод на бетонной стене. И лишь приглядевшись я понял, что линии этих потёков какие-то очень уж правильные.
— Похоже на штрих-код, — заметил Пуля.
— Угу, — кивнул я, после чего добавил очевидную вещь: — нужна аппаратура.
— Скорее всего, это навигационная метка, — сказал Рубин. — Подземелья большие, заблудиться как нефиг. Тут должна быть какая-то простая система навигации.
— Вероятно, — согласился я.
По дороге мы нашли ещё несколько шрих-кодов. А ещё пиктограммы — фигурки человека, зелёную и красные, волнистые линии, зонтик, значок радиации (возле него я особо тщательно измерял фон, но всё было в норме) и перевёрнутые треугольники.
Тоннель упёрся в огромный зал овальной формы. С права и слева, насколько хватало глаз виднелись такие же выходы из тоннелей, как тот, из которого мы вышли. Эти выходы были соединены огромным пандусом. На высоте где-то десяти метров был ещё один пандус-эстакада. Лучи наших фонарей упирались в его металлические силовые конструкции.
В центре помещения была большая площадка с круглым отверстием в центре. По краям от отверстия чернели подпалины, а чуть поодаль — какие-то металлические тумбы и толстые шланги рядом с ними.
Пуля присвистнул, потом посмотрел наверх и посветил туда фонариком. Однако его луч оказался недостаточно мощным, чтобы добраться до потолка зала.
— Ну что, похоже, нашли мы наш космодром, а, Тор? — спросил напарник.
— Пожалуй, — согласился я.
— Выглядит заброшенным, — заметил Рубин.
— Может, отсекли часть комплекса, когда в этом отпала необходимость, — предположил Пуля.
— А что за схватка у входа была? Что здесь военные делали? — спросил Рубин.
— Вот давайте и попробуем выяснить, — сказал я, направляясь к спуску с пандуса.