Дорогой Солнца. Книга третья
Шрифт:
— А мама? — спросил я.
— Она погибла, когда мне было пять, — ответил Рубин. — Несчастный случай на отдыхе.
— Извини, мне жаль.
— Да ничего. Давно дело было… отец после этого женился ещё пару раз, у него хватает других детей, — вздохнул лётчик. — Так тебе про отца интересно, да? В общем, сначала он думал, что это мой каприз. Стать пилотом истребителя, все дела. Решил, что я фильмов пересмотрел или в игры переиграл. Сказал, что после поступления помогать мне больше не будет и что военному человеку большое наследство не нужно, что его дело — служить
Рубин протянул руку и достал из багажника бутылку с питьевой водой. Отвинтив пробку, сделал пару глотков. Я же задумчиво смотрел на горизонт и пытался представить, как он всё это переживал. Вот ты рождаешься с серебряной ложкой во рту, перед тобой все двери открыты, путешествуешь по всему миру, имея всё самое лучшее. А потом, в один далеко не прекрасный момент, мир вдруг начинает стремительно меняться. Поляризовываться. И ты не просто выбираешь не свою сторону — ты нарочно идёшь наперекор всему, что тебя окружает…
— Сложно было? — спросил я.
— Да не то, чтобы очень, — улыбнулся Рубин. — Понимаешь, там всё было настоящее. Тебе, наверно, кажутся странными мои мотивы и поступки, да? Я поэтому никогда не говорил с однокурсниками на тему родственников. Как-то так получилось, что меня начали считать детдомовским: в увольнениях гуляет по городу, гражданки один комплект, в отпуск вообще не стремится…
— Отец стремился тебя вернуть? — спросил я.
— Конечно, ещё как! Даже на руководство начал давить, чтобы организовать моё отчисление, — улыбнулся Рубин.
— И не получилось?
— Не-а, — ответил лётчик. — Понимаешь, у меня действительно способности оказались. А к тому моменту руководство поменялось, старые связи нарушились. Зайти просто так оказалось невозможным, а на другое у отца времени не хватило…
Снова долгая пауза. Мы ехали значительно восточнее фермы — нелишняя мера предосторожности. Впереди, там, где находился город, было тихо. Да и вокруг не было никакого движения или признаков временных опорников.
— Он меня с детства готовил к… иному, — вдруг продолжил Рубин.
— К чему?
— Что мир изменится, и больше никогда не будет таким же. Что мне повезло, и я буду жить значительно дольше, чем люди живут сейчас… для него стало настоящим шоком, что это всё мне оказалось не нужно.
— Вы… поддерживали связь?
— После двадцать второго года — нет. Мне никак нельзя было, сам понимаешь… и я искренне думал, что он не знает о моём участии в программе.
— Ясно… — вздохнул я. — Получается, тебя снова используют как наживку? Нет, я всё понимаю, благородство все дела… но тебе самому не надоело, а?
Рубин посмотрел на меня и улыбнулся.
— Думаешь, наше руководство опять устроило охоту на кротов и предателей?
Я посмотрел на лётчика. Его улыбка была грустно и чуть снисходительной. Не скрою, это бесило.
— Очевидно же, что они есть!
— Остались некоторые вскрытые каналы, — ответил лётчик. — Которые использовались
— Я не… не понимаю, — сказал я.
— Я тоже не сразу это понял и принял, — вздохнул Рубин.
— Блин, да говори уже! — не сдержался я.
— Дим, мой отец где-то среди демов. Мы это знаем точно, потому что он через агентуру пытался навести обо мне справки. А я — идеальный кандидат для начала переговоров.
Глава 17
Я был очень наивен, когда предположил, что всю операцию запланировали на основании моих хотелок и личной вендетты. Те предложения, которые я сделал, были только поводом, чтобы дать ход одной очень необычной разведывательной операции. Ну и шеф, когда ставил задачу, скажем так, малость недоговаривал. Формально он, конечно, имел на это право. Обычная практика при таком уровне конспирации. Но осадочек у меня, похоже, останется надолго…
Лагерь «радикалов», как их называл шеф, или «демов», как их называли здесь, тоже был неоднородным. Некоторые из лидеров, осознавая реальную ситуацию, пытались начать сепаратные переговоры с конфедератами, чтобы обменять жизнь и будущее на биологические технологии.
На первый взгляд, такой обмен выглядел очень привлекательным. Речь ведь не шла только о создании модифицирующих вирусов. Топовые разработки демовских корпорации уже позволили создать и довести до уровня тестирования лекарства от основных видов рака, от всех инфекций и, что самое интересное — от старости. Они всё-таки научились успешно и стабильно работать с теломеразой, ферментом, определяющим кратность циклов деления соматических клеток. Ключ к биологическому долголетию, а потенциально и к бессмертию.
Проблема оказалась в сложившейся системе власти в новой Конфедерации. Ни одна из группировок не была в состоянии вести диалог с демами без потери позиций. Любой намёк на переговоры привёл бы к разрушению сложившегося шаткого равновесия между акторами, так что никто не хотел рисковать. Даже в погоне за таким особенным призом, как долгая жизнь. Кроме того: в среде конфедератов нарастал подъём религиозных настроений. Попросту говоря, любых сепаратных переговорщиков могли линчевать свои же.
Наверное, если посмотреть на ситуацию стратегически, наша заинтересованность в биотехнологиях и лекарствах выглядит достаточно оправдано. В новом, наступающем мире наше слабое место — это малое население. Мы и до ядерной катастрофы не были на первых местах по численности людей, а уж после неё так тем более.
Конечно, остальные страны тоже пострадали; в том же Китае жертвами американских бомбардировок и последовавшего экономического кризиса стали десятки, если не сотни миллионов. Но эта страна уже смогла полноценно восстановить промышленность, в том числе высокотехнологическую, и вовсю строила новую экономику, опираясь на африканскую базу. Да, в Африке у нас тоже остались достаточно сильные позиции — и любом стороннему наблюдателю уже сейчас было очевидно, где будет находится следующая точка глобальной конфронтации…