Дорогой, я случайно!
Шрифт:
– Не спеши, - шепчет томно, как только я отрываюсь от ее рта. – Мы на улице ведь.
Ах, ну да, на улице. Так, а чего мы сюда приперлись? Вот же черт, собаку выгуливать.
С тяжким выдохом выпускаю ее из объятий, одергиваю себя, чтобы не сорваться снова. Запах ее духов все заполняет легкие, и голова кружится немного от взрыва гормонов в крови.
– А где Адольф? – неожиданно спрашивает Оля.
Какой еще Адольф? Ах, ну да. Собака. И где он?
Оглядываюсь по сторонам в поисках рыжего комка шерсти, но нигде его не вижу.
– Вон он, - вскрикивает Оля, указывая пальцем
Я прослеживаю направление, и угадываю в рыжей точке свою собаку.
– Бежим, - говорит Оля, дергаясь в сторону животного, - надо поймать его поскорее, а то сбежит.
Вот же тупая собака! И почему мы опять куда-то бежим?
Но Оля уже бежит вслед за собакой, а я бегу за Олей. И как только эта малышка может так быстро бегать? Вроде бы, женщины этого не умеют. Все мои девушки жаловались на то, как от каблуков болят ноги. А у этой рыжей ничего не болит. И, глядя на нее сзади, я бегу просто потому, что не могу оторваться от этого прекрасного вида.
Странное дело, но, чем быстрее мы бежим, тем дальше от нас собака. Какой-то редкий феномен, наверное. Или так всегда? Просто раньше у меня не было домашних животных. Наконец, мы выдыхаемся и останавливаемся. Оля стоит и тяжело дышит, да и я не лучше. Только мне достался бонус в виде ее вздымающейся от тяжелого дыхания троечки.
– Ай, как же ноги болят! – кривится она от боли. А, ну вот ты и вспомнила про неудобные туфли.
Подхватываю ее под локоть, давая возможность опереться о меня.
– Как мы его догоним теперь? – говорит разочарованно.
– Ничего страшного, - отмахиваюсь. – Собака всегда дорогу домой найдет.
– Ты думаешь? – с надеждой.
– Я точно знаю, - вру на ходу. – Он уже не первый раз так сбегает.
– Тогда почему ты не купишь поводок? – резонный вопрос.
– Не хочу ограничивать его свободу, - и как только мне такая фигня в голову приходит? Ну какая свобода у домашнего животного?
– Да? – смотрит она ошарашено. – Никогда про такое не слышала. – Ну, конечно, ты не слышала, это ведь ерунда полная.
– Ну, конечно, - подхватываю ее за талию, помогая идти. – Пошли домой, ужин остыл уже.
– А как же Адольф? – спрашивает, прикусив губу.
– Сам вернется, не маленький уже.
– Не слишком строго? – спрашивает, продолжая думать о собаке.
– Не о том думаешь, - перехватываю ее подбородок рукой и поворачиваю лицо к себе. Впиваюсь в губы, и тут же чувствую, как она отзывается на поцелуй.
По телу прокатилась волна мурашек, а член больно ударил в ширинку. Еще пара минут такого допинга, и я просто не сдержусь. Уже на грани, последним усилием воли, отрываю ее от себя и веду в сторону дома.
– Я такая голодная, - говорит, как только мы заходим в квартиру. – Что ты там говорил про ужин?
Ага, точно, ужин. Детка, я готов поужинать тобой прямо в коридоре. Но собираю слюни и успокаиваю нервяк в мышцах.
– Ужин на кухне, - отвечаю ей с улыбкой, делая жест в сторону комнаты.
Она проходит в кухню, подхватывает пальчиками кусочек ветчины и кладет в рот. А потом обхватывает палец губами, слизывая соль. Я, как голодный волк, наблюдаю за ней, чувствуя, как пульс больно ударяет в висках. Она берет в руки бокал.
– Может,
Проводит язычком по губам, отправляя мой мозг в нокаут. Все, плотина треснула и моему терпению пришел конец.
Глава 17. Оля.
Его глаза заметно потемнели, а жар, исходящий сейчас от мужчины, опаляет кожу, словно огнем. А ведь он еще меня не касается. Один рывок, и он подходит вплотную, шумно дышит мне в лицо, и я понимаю, что его самоконтроль дал трещину.
Он заглядывает в глаза. Ждет от меня ответного шага. Любого. Воздух вокруг нас наэлектризован, и, кажется, что любое движение сорвет лавину, которую уже не остановить.
– Ты…, - начала я, тихо и хрипло. И этого было достаточно.
Тут же его пальца обхватили мои ягодицы и больно сжали. С губ сорвался пошлый стон, и его рот накрыл мои губы в жадном, сминающем плоть, поцелуе. Это просто преступление, что мужчина, который так целуется, все еще один. Но это ненадолго, будет мой.
Отчаянно цепляясь пальцами за его плечи, я подалась вперед, упираясь грудью в крепкие мышцы на его груди. Он что-то невнятно промычал в ответ. А потом подхватил меня под ягодицы, заставляя обвить его торс ногами, и понес в спальню. Поставил на ноги возле кровати, стал нервно расстегивать мое платье. Все происходило так быстро, что я не успевала осознать, что вот сейчас все будет. Мое тело потряхивало, а колени дрожали.
– Ты слишком спешишь, - прошептала на выдохе, упираясь ладошкой ему в грудь.
Он, не отрываясь от платья, которое почти расстегнул, наклонился к моему уху.
– Детка, прости, - облизал мочку уха, обхватывая ее губами, - хочу тебя, пи**ец просто.
От его, такого хриплого, шепота по телу пробежал электрический разряд. Инстинктивно я потянулась к его рубашке, пытаясь расстегнуть пуговицы дрожащими пальцами, но мне это плохо удавалось. И тогда он просто стянул ее через голову, а я ощутила подушечками пальцев стальные мышцы. Может, все и развивается слишком быстро, но кому какая разница? Кажется, что только сейчас, и только с ним я стала понимать, как сильно мужчина может хотеть женщину.
Он стянул с меня платье, откидывая его в сторону. Тут же обхватил руками грудь, с силой сжимая, отправляя импульс возбуждения в низ живота. Я что-то простонала ему в уши, он прошипел в ответ что-то грязно-пошлое, от чего я завелась еще сильнее. Обхватил губами сосок сквозь прозрачное кружево бюстгалтера, тут же потянулся рукой мне за спину и расстегнул его, снимая и отбрасывая в сторону. Меня слегка пошатывало от ощущений, и от того нетерпеливого трепета, с которым он прикасался ко мне.
Мужчина опустился передо мной на колени, подхватывая край трусиков. Стягивает вниз черное кружево, тут же проводит языком, раздвигая складочки, вырывая стон из горла. Он смотрит на меня снизу вверх, сжимает ягодицы, впиваясь ртом, жадно облизывая. Хватаю его волосы на макушке, больно сжимая в кулак. Он отзывается хриплым рычанием. Поднимается на ноги, подхватывает под ягодицы и укладывает меня спиной на кровать. Тут наваливается сверху, вклиниваясь между ног, впиваясь в губы. Прижимается набухшей ширинкой к влажной плоти, вырывая жадные стоны.