Дорогу открывали саперы

Галицкий Иван Павлович

Через несколько минут мост через канал был захвачен. Позин немедленно двинул туда одну команду для его подрыва, а вторую (в качестве резерва) расположил за высокой насыпью шоссе, примерно в полукилометре от моста.

Первую команду подрывников возглавил старшина П. Мосин. Каждый сапер нес за плечами вещевой мешок, до отказа набитый взрывчатым веществом. Саперы горели желанием отлично выполнить поставленную им боевую задачу. Укрываясь от огня противника в складках местности и за насыпью, идущей к мосту, они решительно двинулись вперед. Открытый 500-метровый участок преодолели ползком, по-пластунски, затем короткими перебежками достигли моста и скрылись за высоким бетонным устоем. Мы с полковником Позиным внимательно наблюдали за ними. Через четверть часа послышался первый взрыв. Но мост еще стоял. Вскоре последовал

второй взрыв, затем третий, а мост по-прежнему оставался целым. Мы не на шутку заволновались, не понимая, в чем дело. Прочность моста, как выяснилось несколько позже, объяснялась просто: отдельные его узлы взрывались огневым способом последовательно. Наконец раздался четвертый взрыв, и мост рухнул в канал, а противоположный конец его высоко поднялся вверх. Фашисты открыли бешеный огонь, однако саперы, прикрываясь высокой насыпью, благополучно отошли в ближайшее укрытие, за изгиб шоссе. Задача была выполнена. Да еще как! Днем, на глазах у врага, под сильным огнем подрывники взорвали мост! [42]

В это время наша инженерная разведка донесла: из канала пущена вода в реку Яхрому. Вскоре мы и сами увидели, как она начала разливаться, образуя сильное естественное препятствие. Путь гитлеровцам на восток теперь был надежно прегражден этим «наводнением» и каналом Москва — Волга, который надежно оборонялся войсками 1-й ударной, 30-й и 16-й армий.

Однако на этом нельзя было успокоиться. Следовало и дальше развивать на восточном берегу канала Москва — Волга систему инженерных заграждений. Мы обсудили этот вопрос в штабе, наметили рубежи минирования с учетом особенностей обороны 30-й и 16-й армий вдоль канала и составили схему устройства заграждений. Отряды без промедления приступили к постановке на указанных им участках минновзрывных заграждений, которые были согласованы с командирами обороняющихся частей. Работы шли успешно, и через три дня передний край по каналу Москва — Волга был прикрыт противотанковыми минными полями, а на льду поставлены противопехотные мины.

6 декабря 1941 года войска Западного и Юго-Западного фронтов перешли в контрнаступление (Калининский фронт начал наступать 5 декабря).

Дни были радостными, но жаркими для всех, в том числе и для саперов. Начальник инженерных войск Западного фронта генерал М. П. Воробьев приказал направить отряды ОИГ на разграждение немецких и наших минных полей. Мы прикинули с Евгением Варфоломеевичем, как лучше это сделать. Перед нами стояли две задачи, которые следовало решать как одну. Первая — преодоление минных полей врага в боевых порядках наступающих частей. Вторая — снятие минных полей, установленных нами самими, чтобы обезопасить собственные тылы.

Мы решили поступить так: послать наши отряды за наступающими армиями в тех же полосах, в которых они устанавливали заграждения. Это облегчало им выполнение поставленной задачи. Проделывать проходы на участке наступления должны были саперы дивизий, а наши головные подразделения ОИГ распределили по основным направлениям как резерв. Большую часть батальонов ОИГ решили поставить на снятие своих минновзрывных заграждений. Этот план мы твердо проводили в жизнь.

Наступление успешно продолжалось. Уже в первые дни войска Калининского, Западного и Юго-Западного фронтов нанесли врагу ряд сильных ударов, вынудив его оставить [43] несколько крупных населенных пунктов. Советские воины стремительно продвигались на запад.

Нам очень хотелось посмотреть, как сработали наши заграждения, чтобы учесть положительное и отрицательное в этом важном вопросе и сделать вывод на будущее. Мы с Леошеней совершили объезд освобожденных районов. С радостью увидели, что минновзрывные заграждения сработали неплохо: то тут, то там стояли вражеские танки с развороченной броней, опрокинутые в воронки, на дорогах торчали подорванные машины и бронетранспортеры.

Закончив объезд, мы вернулись в штаб, который размещался теперь в Костино, что в 10 км юго-восточнее Дмитрова. Сюда уже поступило распоряжение генерала Котляра: ОИГ-2 расформировать, батальоны передать в подчинение начальника инженерных войск Западного фронта, а нам с Леошеней вернуться к исполнению своих штатных обязанностей. Прежде чем отправиться в Москву, нами было подготовлено донесение генералу Котляру о результатах действий ОИГ-2. Картина получилась неплохая: разрушено 183 км шоссе и дорог, взорвано и сожжено 310

мостов, протяженностью 4800 м, взорвано 640 фугасов, установлено 52 600 противотанковых мин, израсходовано 102 т взрывчатых веществ, на заграждениях уничтожено 43 вражеских танка, 408 автомобилей и бронетранспортеров{4}. И сделано все это было за двенадцать дней. Большой труд! Но к этим итогам необходимо еще добавить: выигрыш оперативного времени для сосредоточения стратегических резервов путем резкого снижения темпов наступления врага до 1–2 км в сутки. Конечно, основная заслуга тут пехоты, танков, артиллерии, но и роль инженерных заграждений немалая.

Да, саперы на полях Подмосковья поработали на славу. Оценивая значение применения инженерных заграждений под Москвой, командующий войсками Западного фронта генерал армии Г. К. Жуков в своем донесении Председателю Государственного Комитета Обороны 8 декабря 1941 года писал: «Применение противотанковых мин дает большой эффект. Если за ноябрь месяц с. г., по неполным данным, было подорвано на минах 29 танков и 1 бронемашина, то в период с 1 по 4. 12. 41 г. только в двух армиях, 5-й и 33-й, подорвалось 17 танков и 2 бронемашины. Это объясняется прежде всего тем, что в последних боях значительно улучшилось [44] взаимодействие с саперными частями на поле боя. Подразделения саперов-истребителей с противотанковыми минами выдвигались на направление движения танков и устанавливали быстро мины, иногда в непосредственной близости от танков противника. В бою у деревни Акулово заградительным огнем артиллерии танки были загнаны на минные поля, где и понесли большие потери. Приняты меры к распространению этого опыта взаимодействия во всех армиях фронта»{5}.

У деревни Акулово минные поля были установлены воинами 2-й понтонной роты 62-го отдельного понтонного батальона под командованием лейтенанта Ивана Матвеевича Жижеля. За этот подвиг командир Иван Матвеевич Жижель был награжден орденом Красной Звезды, который я и вручил ему.

Высоко оценил действия саперов начальник инженерных войск Западного фронта генерал М. П. Воробьев. 5 декабря 1941 года он доносил начальнику инженерных войск Красной Армии: «Заграждение и минирование, проведенные инженерными войсками, в значительной мере содействовали изматыванию и уничтожению живой силы и материальной части противника на подступах к Москве».

Уезжая в Москву, я тепло распрощался с коллективом нашего небольшого штаба — Анисимовым, Калабиным и другими товарищами, поблагодарил их за огромную помощь в руководстве действиями оперативной группы инженерного заграждения, за четко организованную работу. Вместе с полковником Леошеней мы отправились в Москву: я — в ГВИУ, а он — в штаб Московской зоны обороны на должность заместителя начальника инженерных войск зоны. [45]

Со специальным заданием в Крым

Вернувшись в Москву, я сразу же приступил к исполнению новых обязанностей — начальника штаба инженерных войск Красной Армии. За время пребывания на фронте дел по самым разным вопросам накопилось очень много. Мой заместитель — начальник управления военно-инженерной подготовки полковник И. З. Колесников, буквально утопал в бумагах: формирование инженерных частей, саперных армий, обеспечение инженерным имуществом формируемых стрелковых, танковых, артиллерийских соединений и частей...

Колесников доложил ряд документов и справку Генеральному штабу о проделанной инженерными войсками работе в битве под Москвой. Отпустив его, я стал внимательно читать справку.

Ставка поставила перед инженерными войсками ответственнейшие задачи: массированным применением минно-взрывных и других инженерных заграждений, возведением серии оборонительных сооружений, эшелонированных в оперативную глубину, они должны были помочь другим родам войск сдержать врага, замедлить темпы наступления и остановить его.

В ходе оборонительных боев на дальних и ближних подступах к Москве Ставка непрерывно наращивала силы, выдвигая из глубины все новые и новые соединения. Постепенно росли силы и инженерных войск. Уже к Смоленскому сражению их стало значительно больше. И если до этого армия усиливалась не более чем 1–2 саперными батальонами, то в Смоленской операции ей придавались 2–3 батальона. В битве под Москвой на Западном фронте действовал 41 процент всех инженерных войск, имевшихся на советско-германском фронте. Усиление армии достигало 7–8 саперных батальонов.