Дороже жизни
Шрифт:
Сашка выздоровит, и они с Ликой вскоре покинут это место, а Доктор останется здесь навсегда, с сыном и с памятью. Друзьям не стоит знать о его боли, о его жизни, о нем…, пусть все останется так, как есть. Он сможет отпустить их. Ради сына — сможет все.
— Доктор, — Селима возникла в проходе, — Та, женщина, жена больного, она ищет вас, хочет поговорить.
— Скажи ей, путь приходит завтра, — ответил он и снова повернулся к сыну.
Малыш будто бы помогал ему справиться с собой, вернее, со своими многочисленными демонами, что не давали спать
"Завтра, завтра я смогу найти силы, чтобы ответить прошлому. Смогу простить. Только не сейчас…", — думал он, не понимая, того, что от этой боли не так-то легко ему будет избавиться. Он всегда надеялся, даже в тайне, от самого себя, на встречу с Ликой, на возвращение домой. А теперь?.. Теперь у него не осталось ни надежды, ни дома.
— Господи, за что? — стиснув зубы, выдавил он из себя и, опустив голову на сжатые до побелевших косточек кулаки, еле справился с рвущимся наружу криком души, — За что?!!
***
Анжелика торопилась встретиться с Сашкой. Она почти бежала по тропинке к дому Горнего Доктора, а Егор остался где-то позади. Его имя заставило сердце Лики сжаться от предчувствия беды. Уж не Кружельников ли? — подумалось, вдруг. Потом, она отогнала от себя страхи: "Да откуда ему тут взяться?"
И все же ей захотелось рассказать Александру: и о подозрениях, и о новом знакомом, но самое главное было сейчас для нее — это убедиться, что с другом все в порядке. Возле дома Горнего, какой-то инвалид застрял на проходе. Анжелика помогла незнакомцу, освободила коляску от запутавшейся между спицами ткани и вошла в дом.
— Сашка! Сашенька! — бросилась к своему Шуту — бледному, но живому.
— Все хорошо, сударыня, — слабо улыбнулся друг, обнимая её за плечи, — Успокойся. Всё хорошо, слышишь?
Александр вытер ей слезы рукой, посмотрел в мокрые, но счастливые глаза подруги.
— Да, слышу, — кивнула она в ответ, обвела взглядом комнату, — А где доктор?
— Горний? Да ты же с ним столкнулась на входе…
— Что? Этот человек на коляске… он и есть Горний Доктор?! — изумилась Анжелика.
— Да. Он и есть тот доктор, которого мы с тобой искали. Постой, ты куда?
— Сань, я скоро. Только скажу ему "спасибо" за тебя и вернусь, — выскользнула Лика из рук Шута и скрылась со скоростью ветра.
Александр откинул голову и стукнулся об стол, почесал ушибленный затылок. "Неужели я, правда, ошибся? Ведь Лика, она бы обязательно узнала Лешку. Но эти глаза… Его глаза. Неужели все-таки — ошибся?" — раздумывал Сидоров о недавней встрече, ожидая Анжелику. Она вернулась намного быстрее, чем он предполагал и не одна, в сопровождении сухонькой старушки.
— Это Селима, — сказала Лика чуть расстроенным голосом, — Она говорит, что доктора нельзя увидеть до завтра. Странный он какой-то…
— Он не странный, он хороший. Очень хороший, — заступилась за Горнего Селима. — Ты же ничего про него не знаешь, а судишь. Он мужа твоего
— Извините, я не хотела, — возразила Лика. — Просто он так быстро… исчез, а я только поблагодарить его собиралась.
— Завтра поблагодаришь, устал он, понимаешь? — вздохнула Селима, а потом уже мягче добавила, — Сынок у него маленький всю прошлую ночь не спал и доктору не дал глаз сомкнуть. Отдохнуть ему надо.
— А что с малышом? Почему он не спал, болеет? — заволновалась Лика.
— Что ты, что ты, дочка! Успокойся. Не наговаривай лишнего, — замахала руками Селима, — Мал еще мальчонка вот и плачет ночами. Дело простое, житейское.
За разговором, Александр и не заметил, как старушка уже все убрала и топчан ему в углу соседней комнаты застелила. Задавая вопросы о докторе, он понял только, что того тут боготворят, лечит он умело. Но вот жену свою спасти Горний не сумел. Сынишку один растит.
"Как же так? Лешка успел — и жениться, и сына родить? Нет, видно я, и правда, обознался, показалось…" — думал Александр, борясь со слабостью. Но когда понял, что та его перебарывает, позвал подругу:
— Лика.
— Да, — откликнулась она, отрываясь от разговора с Селимой.
— Я очень хочу спать.
— Да, конечно. Ты поспи, а я посижу рядом, — ответила подруга, заботливо, словно мама, укрывая его шерстяным, чуть колючим, пахнущим козой одеялом. Некоторое время назад женщины помогли ему слезть с операционного стола и перевели в другую комнату на приготовленную для него постель — невысокий топчан, укрытый овечьими шкурами. В приподнятом положении (так Доктор велел), откинувшись на широкую подушку, Александр погрузился в сон, как в глубокую тёмную яму.
— Ты бы тоже отдохнула, дочка, — с сочувствием проговорила Селима, поглаживая сухой рукой Лику по голове, будто родную. От этого тепла чужой, совершенно чужой для Анжелики женщины, защекотало в носу и захотелось уткнуться в её цветастый подол, как в детстве в бабушкин передник да вылить свои беды потоком горьких слез. Только Лика далеко уже не девочка, а эта старушка — совсем не её бабушка.
— Спасибо, мне не хочется.
— Может, кушать хочешь? Или еще чего-то?
— Нет, чуть позже, если можно, — ответила Лика.
— Ладно, я тогда к вечеру загляну к вам. Отдыхайте. А коли понадоблюсь, то мой дом рядом, через один от этого будет. Прибегай, не стесняйся. И если мужу твоему худо станет, то зови.
— Хорошо, — ответила Лика и осталась наедине со спящим другом.
Каким же сумасшедшим выпал этот день, и он еще не закончился, а сил его продолжать уже почти не осталось. Женщина вздохнула и, обхватив себя за плечи, уместилась на полу, рядом с Александром. Прислонилась спиной к его топчану, уткнулась подбородком в колени. Она вспомнила встречу с Егором. Шел от него какой-то холод, что-то такое было в его взгляде, отчего мурашки начинали бегать по спине, а ладони увлажнялись страхом. Неужели все-таки Кружельников?