Дороже жизни
Шрифт:
— Было бы странным, если бы ты их мог найти… и что мне теперь делать, Рашид? Кто я? Призрак без прошлого…, без имени.
— Свяжись с женой. Она сможет узнать тебя, — предложил горец, не понимая, что как раз Анжелике в таком виде Алексей показываться совсем не хотел. После, когда сможет побороть свой недуг, он вернется к ней, но не сейчас.
— Я не могу, Рашид. Только не с ней. Не сейчас.
— Тогда оставайся здесь. Ты умеешь лечить, а нам доктор очень как нужен.
— Лечить? Смеешься? Я же не могу ходить!
— Разве лекаря — ноги кормят? — возразил горец и, прищурившись, добавил, — Голова и руки — это то, что тебе нужно, чтобы
Алексей тогда не понял, про что говорил ему Рашид. Но буквально через два дня, горец появился вместе с инвалидной коляской, которая с того момента заменила Вешнякову ноги.
— Лучше бы ты привез мне паспорт.
— Паспорт не могу, я же пастух, а не бандит какой, — оскорбился Рашид, — Это только в кинах, каждый горец может что угодно достать и оружие, и паспорт, и наркотики.
— Прости. Не подумал, — извинился Алексей, рассматривая карету, — Спасибо.
— Не за что. Садись, испытай транспорт.
Первые испытания "повозки" прошли успешно, но очень утомили Алексея. Он и представить себе не мог, как это нелегко управлять инвалидной коляской без определенной сноровки. Автомобиль водить намного проще.
Оставшись наедине с собой очень тяжело было признаваться в том, что он не сможет вернуться домой. Лика и все, что имелось в его жизни раньше — осталось в другом мире, в том, где Алексей был здоровым человеком. Теперь же приходилось каждый день начинать с борьбы с самим собой. То, впадая в жуткую депрессию, то выбираясь на некоторое время из нее, он иногда давал советы Дариде, как и чем лечить тех людей, которые приходили к знахарке за помощью.
Эта девушка старалась поддерживать Алексея. Помогала ему бороться с его бедой. И всякий раз натыкалась на холодную стену отчуждения и нежелания что-либо менять.
— Врач сказала, что вы сможете ходить, если сами захотите этого. Нельзя заставить, нужно захотеть.
— Что ты понимаешь! Захотеть?! — прорычал Вешняков в ответ, откинувшись на подушки, он уже около часа наблюдал за паучком — мелким трудягой, который быстро перебирая лапками (и как только не путался в них) плел свою ажурную паутину. И совсем не обращал никакого внимания на Алексея. Продолжая следить за пауком, мужчина медленно продолжил, — Ты же НИЧЕГО не понимаешь. Кто я теперь? Инвалид. Беспомощный ка-ле-ка, — словно поставил на себе клеймо — последнее слово, каждый слог, как печать. Повернув голову, он зло посмотрел в широко распахнутые глаза девушки. Дарида резко развернулась и выбежала из хижины. Усмехнувшись ей вслед — "Тоже ускакала прочь!", Алексей вернулся к своим нелегким мыслям.
Как же сильно он сейчас хотел увидеть любимую. Хотел увидеть её глаза, прижаться к мягким волосам, пахнущим ромашкой, поцеловать в нежные губы, услышать теплый голос…
"Анжелика, почему же ты не отзываешься? Почему не слышишь меня? Где же ты?" — задавал он вопрос за вопросом, теребя своего дрозда, висящего у него на груди. Тот по-прежнему оставался безмолвным.
Дарида вернулась стремительно, как порыв ветра. Влетела и, встретившись с его взглядом, села возле кровати, разжала кулак, на её ладони оказался крупный муравей.
— Смотри! Он мал, но умеет жить…
— Стыдить меня пришла? Не стоит! Уходи! — отвернулся Алексей.
Но девушка никуда не ушла.
— Даже маленькая букашка борется за свою жизнь изо всех сил! Если ему сейчас оторвать ножки, думаешь, он смирится со своей бедой, так же как ты? — она развернула Вешнякова к себе, — Ты человек! И твои ноги
— Почему? Зачем ты это делаешь? — спросил он, заглядывая, казалось к ней в душу.
— Потому что ты — человек… и у нас с тобой… у меня будет твой…
Она не успела договорить что-то важное, он это понял по её глазам, их разговор прервали. В хижину просунулась женщина, лет шестидесяти, прищурившись со света, оглядела комнату.
— Дарида, к тебе пришли, встречай людей. А я с ним посижу, — проговорила старуха.
— Это Селима, моя бабка, — улыбнулась девушка, но как-то грустно, не как обычно, и от этого Алексей почувствовал себя неловко. Словно бы он виноват в чем-то, про что пока не знает.
Дарида легко упорхнула, а старуха окружила его материнской заботой, от которой он почти отвык. Деловито командуя им, она и накормила, и напоила какими-то снадобьями, и убрала за ним, и уложила спать — все показалось настолько естественным, будто бы проделывалось ею каждый день. Вешняков все еще жил в доме знахарки, а вот где в это время ютилась хозяйка уютного жилища, он не ведал. Не спрашивал, принимал как должное и заботу, и старания девушки вернуть ему здоровье. Сам же слишком часто незаслуженно обижал Дариду. Алексею впервые стало неловко и стыдно за себя. Он был еще слишком слаб, а может быть в лекарствах содержалось нечто такое, отчего он неизменно проваливался в сны без сновидений. И сейчас Морфей не заставил себя долго ждать — навалился и увлек за собой в страну грез…
Алексею снилась Лика. Она смотрела на него с такой нежностью и сочувствием… Жалела. Нет, только не это. Что угодно он вынесет, только не жалость.
Вешняков очнулся от сна с одной мыслью. Таким любимая не должна его увидеть. Никогда! Он постарается вернуться к ней, но прежним, и не иначе.
Глава 27
— Как такое может быть? — он смотрел на нее, не мигая, пытаясь осознать только что услышанную новость.
Дарида, казалось, находилась где-то далеко. Отвернувшись к шумной, прыгающей по камням реке, с грустной улыбкой она наблюдала за перекатами воды, думая о чем-то своем.
Алексей и верил и не верил девушке. Они пришли сегодня сюда, чтобы поговорить о том, что тревожило эту шуструю, как ветер и смешливую, как радость девушку почти два месяца. Каждый раз им мешали продолжить начатый разговор. Вешняков уже достаточно окреп от болезни и мог сам, без чьей-либо помощи передвигаться на коляске по поселку и даже за его пределами. Теперь его называли Горний Доктор. Он жил все еще в том домике, в котором приютила его Дарида. Оказывается, эта хижина была местной клиникой. Знахарка принимала там посетителей, а сама жила с бабкой. Теперь у Алексея имелся собственный дом. Дарида помогала Горнему Доктору во всем. Рашид раздобыл стол и инструменты, лекарства. Два переносных холодильника теперь всегда были заполнены медикаментами. Алексею приходилось, и оперировать, и принимать роды, и лечить обычные ушибы, да разбитые колени детей. Поселок был небольшим, всего на десять хижин. Мужчины занимались тем, что пасли овец, женщины — хозяйством и детьми. За два с половиной месяца, Вешняков привык жить тут, среди гор.