Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят
Шрифт:
Петросяна спасло несколько факторов. Во-первых, то, что он был трезвым и сумел чуть ли не в два прыжка преодолеть расстояние до своего номера и забаррикадироваться в нем от непрошеных визитеров. Во-вторых, когда преследователи стали ломиться к нему в дверь, в коридор выскочили его коллеги по филармонии и подняли шум — мол, что за безобразие?! В конце концов, видя, что история получила нежелательную огласку, Тенгиз со товарищи успокоились и отправились догуливать.
Не стоит, однако, думать, что жизнь Петросяна в те годы состояла только из одной работы. У него оставалось время и на личную жизнь. Именно в середине 60-х годов, когда Петросяну едва исполнилось 20 лет, он женился в первый раз и вскоре стал папой — в 1966 году у него родилась дочь Виктория.
В конце 1964 года судьба свела Петросяна с легендой отечественной эстрады Леонидом Утесовым. Тот
В те же годы Петросян получил еще одно неожиданное предложение — перейти в драматический театр. Это предложение ему сделал главный режиссер Театра имени Моссовета Ю. Завадский. Причем поначалу Петросян готов был согласиться. Он показался художественному совету театра, имел там успех и должен был сам выбрать любую роль. Петросян пересмотрел практически все спектакли театра и остановился на роли князя К. в «Петербургских сновидениях» Ф. Достоевского. Петросяну почему-то показалось, что именно такой вариант может принести удачу: двадцатилетний актер, играющий старика. Однако о своем выборе он должен был сказать ассистенту Завадского народному артисту К. Михайлову, который, как оказалось, сам играл именно эту роль. Узнав об этом, Петросян внезапно струсил. Пришлось ему выбирать новую роль — Слендера в «Виндзорских насмешницах». Но тут в дело внезапно вмешался… Леонид Утесов. Узнав о том, что Евгений собирается «изменить» эстраде с театром, он встретился с молодым конферансье и уговорил его не делать этого. Утесов сказал: «Я считаю, что твое место на эстраде. Здесь у тебя определенно большое будущее, а что будет в театре — неизвестно. Хотя твои метания я понимаю. Я ведь тоже уходил в театр, правда, ненадолго. Это даже хорошо, что у тебя такие метания. Возможно, когда-нибудь, в будущем, когда ты станешь делать самостоятельные работы, ты приблизишь эстраду к театру! Что-то в этом роде и я пытался когда-то сделать. Мой джаз-оркестр назывался Теаджаз (театральный джаз). Решай сам. Я не хочу на тебя давить, чтобы ты в своих мемуарах не написал — во всем виноват Утесов».
После этого разговора искушение поменять судьбу у Петросяна ушло. Но он был счастлив, что судьба подарила ему встречу с замечательными актерами, легендами советского искусства: Фаиной Раневской, Верой Марецкой, Любовью Орловой, Ростиславом Пляттом, Серафимой Бирман.
Между тем 10 декабря 1966 года состоялся последний концерт с участием Леонида Утесова. После этого он навсегда ушел со сцены — одолели болезни. А Государственный эстрадный оркестр РСФСР мгновенно стал никому не нужен — ведь люди шли на его выступления, чтобы увидеть и услышать именно Утесова. Петросяну стоило бы сразу уйти из коллектива, но совесть не позволяла ему совершить такой поступок. В итоге он проработал в оркестре еще два с половиной года. Эти годы запомнились ему с разной стороны. К примеру, в 1967–1968 годах ему пришлось пережить время «закручивания гаек», когда у чиновников из Министерства культуры возникли претензии к его репертуару — мол, слишком много у вас сатиры, товарищ Петросян. Его вызвал к себе инспектор по концертной работе Минкульта, который потребовал вычеркнуть из выступлений все мало-мальски смелые слова и фразы. Петросян подчинился. Однако и этого чиновникам показалось мало. 8 сентября 1968 года Петросяна вызвал к себе в кабинет директор Росконцерта Зельманов и снял весь его репертуар. После чего артисту пришлось готовить новые номера.
Из Государственного эстрадного оркестра Петросян ушел в апреле 1969 года. Причем ушел со скандалом. Утесов, который руководил коллективом, не хотел его отпускать; когда же Петросян не внял просьбам остаться, обрушился на него чуть ли не с проклятиями.
Вспоминает Е. Петросян:
«Я говорил:
— Леонид Осипович, дорогой, но вы же сами говорили, что не задерживались в коллективах, где вам было неинтересно!
— Мой коллектив тебе неинтересен?! Тут ты уже зашел за все пределы!
— Я не могу идти на творческие компромиссы, я никогда не буду этого делать.
— Это не компромисс, это зазнайство!
Через полгода я встретил его в Доме актера… Остыл немножко.
— Ты думал, что ты меня бросишь, и
— Я очень рад, Леонид Осипович. Но с оркестром нужно что-то делать, ему нужен ваш последователь — хороший эстрадный певец.
— Это уж не твоя забота!
Сердился еще…
Потом (это было, кажется, в 1971 году) Утесов ругал Геннадия Хазанова за то, что он ушел из его оркестра, ругал абсолютно теми же словами, которыми прежде ругал меня. «Леонид Осипович, — успокаивал я, — не надо так расстраиваться, пройдет время, и вы его простите!» И я оказался прав…»
После ухода из оркестра Петросян вернулся в Москонцерт. Однако те годы были не самыми лучшими для эстрады, которую все сильнее прижимала к ногтю чиновничья братия. От этого произвола страдали все артисты: певцы, юмористы, конферансье и т. д. Особенно тяжело было в 1970 году, когда вся страна отмечала 100-летие Ленина. Чиновники Минкульта тогда просто озверели, буквально просеивали сквозь сито своих придирок репертуар всех артистов.
На IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, который состоялся в октябре 1970 года, было решено не проводить соревнования «по разряду конферансье». Премий для представителей этого жанра не предусматривалось, и они должны были конкурировать на равных с разговорниками-юмористами. Несмотря на это, Петросяну все-таки удалось стать на нем лауреатом III премии и вести заключительный концерт конкурса. Правда, Петросян едва не попал впросак. Ему сказали, чтобы сольных номеров он не делал, только конферансные интермедии, так как программа большая, а продолжаться она должна не более полутора часов. Петросян задумался: как продержаться полтора часа на одних интермедиях? И тогда, чтобы он не волновался, коллеги посоветовали ему принять перед концертом две таблетки успокоительного лекарства. Петросян внял этому совету, о чем вскоре пожалел. Во время концерта он начал действовать на сцене, как в замедленной съемке, — напрочь утратил чувство темпоритма. И хотя зрители так ни в чем и не разобрались, однако с тех пор он дал себе слово никогда не пользоваться успокаивающими средствами перед выходом на сцену.
Став лауреатом этого конкурса, Петросян через несколько дней после его завершения собрал банкет по этому поводу, позвав на него многих своих коллег. Поздравить его с успехом пришли Л. Маслюков, Л. Утесов, В. Ардов, Т. Птицын, И. Набатов, А. Алексеев, Ф. Липскеров, Ю. Дмитриев. На этом сабантуйчике не обошлось без маленькой «провокации». В разгар веселья популярный в те годы конферансье Лев Шимелов внезапно на весь зал спросил Петросяна: «Женя, а почему ты ушел от Утесова?» Петросян растерялся от такого прямого вопроса, но тут ему на помощь пришел сам Леонид Осипович, который обратился к лауреату со следующими словами: «То, что я здесь, означает, что я полностью простил тебя. И правда, победителей не судят. Ты смог доказать, что имел право так поступить! Может быть, работая у меня, ты бы и не стал лауреатом. Никто не знает, конечно, как все сложится, но, думаю, наш жанр приятных сюрпризов от тебя еще дождется».
Между тем победа на этом конкурсе сыграла заметную роль в дальнейшей карьере Петросяна. После этого у него наконец появились постоянные авторы, участились его выступления на телевидении, его даже стали приглашать вести правительственные концерты, что являлось добрым знаком — значит, ему безоговорочно доверяли. Короче, Петросян был, что называется, нарасхват. Назову лишь некоторые из его тогдашних выступлений: 10 ноября 1970 года он вел второе отделение концерта в Колонном зале в честь Дня милиции, 22 февраля 1971 года — концерт в Центральном театре Советской Армии (кстати, один из последних концертов, которые впрямую транслировало телевидение), 9 июня того же года — правительственный концерт в Большом театре в честь встречи председателя Совета Министров СССР А. Косыгина со своими избирателями, 9 июля — концерт в честь открытия Центрального концертного зала в гостинице «Россия». Во время последнего концерта произошел казус, который Петросян сумел превосходно обыграть и обернуть себе во благо. Что же произошло? Во время его конферанса над сценой внезапно появились… кошки. Их было несколько, и все они шли одна за другой по карнизу над сценой (видимо, набежали из гостиницы). А у Петросяна в это время шел монолог о Москве, стилизованный под современные летописи Пимена. Это его и спасло. Петросян ловко выкрутился, свернув на тему «кошка в терему — радость во дому». Зрители подумали, что присутствие кошек на сцене — оригинальный режиссерский ход.