Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Кумиры всех поколений

Раззаков Федор Ибатович

Я иногда думаю, зачем она всем этим занимается! Но они с женой уже все решили. Они стали как две подружки, пока я был на гастролях...»

Елена СОЛОВЕЙ

Е. Соловей родилась 24 февраля 1947 года в немецком городке Нойштрильц. Ее родители познакомились в конце войны в Берлине, где отец Елены служил в артиллерии, мать была медицинской сестрой. Через три года после рождения дочери отец получил распределение в Красноярск - там семья Соловей прожила десять лет. Затем они переехали в Москву - получили квартиру на Юго-Западе столицы, за Университетским проспектом. Кроме Елены в семье Соловей рос еще один ребенок - сын.

Елена с детства мечтала быть киноактрисой. Поэтому в 1965 году, закончив школу, подала документы во ВГИК. Однако пройти по конкурсу не смогла. Отложив мечту стать

актрисой до следующего года, Соловей пошла работать учителем пения и музыки в одну из московских школ (за плечами Соловей были несколько лет обучения в музыкальной школе). Позднее она так вспоминала о том периоде: «Я не заставляла ребят уныло разучивать песни к праздникам, а играла с ними, учила петь а капелла, придумывала ансамбли. Короче, отвращения к музыке не внушила. Одна учительница даже сказала: «Вы должны быть строже, они вас слишком любят».

Через год Соловей вновь повторила попытку покорить ВГИК, и на этот раз ей это сделать удалось. Она попала на актерский факультет в мастерскую Б. Бабочкина.

Е. Соловей вспоминает: «Был ли влюблен в меня Борис Андреевич? Нет, думаю, он был влюблен в других студенток. То ест определенно в других. В каких? Не скажу. Он, питая, видимо, слабость к женскому полу, набрал в мастерскую по преимуществу девушек, что вообще-то для ВГИКа нехарактерно. Но наш курс оказался замечательным. И Бабочкин очень много с нами, что называется, нянькался. Мастер не обязан ходить на все занятия: рутинную работу выполняют другие педагоги, - а он ходил, опекал нас, мы действительно были его учениками, почти что детьми...»

Уже в первых вгиковских работах Соловей проявились характерные особенности ее дарования: удивительная пластичность, музыкальность. В учебных спектаклях она играла разных героинь, но наибольший успех ей сопутствовал в ролях Джульетты и Нины Заречной.

Дебют Соловей в кино состоялся в 1967 году, когда она еще училась на первом курсе - в короткометражке «В горах мое сердце» она сыграла дочь булочника. Через год история повторилась - ее вновь пригласили на одну из ролей в короткометражный фильм «Правдоха». А в 1969 году ей достались две главные роли: в телефильме Анатолия Наля «Цветы запоздалые» она сыграла Марусю, в фильме Павла Арсенова «Король-Олень» - Беатриче.

После окончания ВГИКа в 1970 году Соловей получила приглашение играть в труппе Малого театра. Актриса вспоминает: «Иннокентий Михайлович Смоктуновский, который ко мне очень нежно, по-доброму относился, должен был играть царя Федора Иоанновича. Думаю, он что-то сказал обо мне режиссеру Борису Равенских. В результате я получила приглашение, от которого совершенно оторопела. Равенских это заметил и предложил: «Напишите заявление, а потом будете думать». Я написала: «Прошу принять в театр», вздохнула с облегчением и вскоре почти забыла об этом. И вдруг звонит Борис Андреевич Бабочкин (он ведь тоже был актером Малого) и говорит: «Лена, на сбор труппы идешь? Ты же в наш театр принята!» Заехал за мной, втащил на свет божий и даже представил коллегам. «Чайку», - говорит, - для тебя поставлю. Что еще хочешь?..» Но я всегда боялась совершать серьезные поступки, а тут еще мое назревающее замужество, которое означало переезд в Ленинград...»

О замужестве Соловей стоит сказать особо. В 1970 году она Приехала в Ленинград, чтобы сыграть одну из ролей (провинциальной девушки Риммы) в картине Виталия Мельникова «Семь невест ефрейтора Збруева». Во время съемок она познакомилась с кинохудожником Юрием Пугачем, и это знакомство довольно скоро переросло в любовь. Вскоре они поженились, и Соловей переехала к мужу (ее тут же зачислили в штат «Ленфильма»).

До середины 70-х Соловей довольно активно снималась в кино у разных режиссеров. Она сыграла у Михаила Богина в фильме «О любви», у Алексея Салтыкова в «И был вечер, и было утро» (оба - 1971), у Ильи Авербаха в «Драме из старинной жизни», у Сергея Соловьева в «Егоре Булычеве и других» (оба - 1972), у Евгения Ташкова в «Детях Ванюшина» (1974), у Игоря Масленникова и Кнута Андерсена в фильме «Под каменным небом» (1975).

1975 год стал для Соловей творчески одним из самых плодотворных - она снялась в четырех фильмах: «Дневник директора школы», «Концерт для двух скрипок», «Шаг навстречу» и «Раба любви». Последняя картина, в которой Соловей сыграла актрису немого кино (ее прообразом стала Вера Холодная), принесла актрисе заслуженную славу не только на родине, но и за рубежом. Между тем история создания этой картины была полна настоящего драматизма.

Все началось в 1972 году, когда режиссер Рустам Хамдамов пригласил Соловей на роль Веры Холодной в свою картину «Нечаянные радости» по сценарию Фридриха Горенштейна и

Андрона Михалкова-Кончаловского. Фильм снимался на «Мосфильме» в Экспериментальном творческом объединении (ЭТО), которое было первым и единственным хозрасчетным производством в советском кино. О тех событиях вспоминает их свидетель Анатолий Ромов: «Хамдамов пал жертвой собственного таланта. Ведь чрезмерная талантливость, которой был одарен Хамдамов, требовательна тоже чрезмерно, без всяких границ. Эта-то требовательность к картине и сыграла с Хамдамовым злую шутку. Может быть, не повезло Рустаму еще и потому, что «запустился» он не в обычном мосфильмовском объединении, а в хозрасчетном ЭТО. Своей требовательностью к художественным качествам подготовки фильма Хамдамов чрезмерно удлинил съемочный период и сами съемки, из-за чего ЭТО могло просто-напросто экономически и финансово прогореть. К чист экономическим соображениям добавлялись и другие мотивы, называвшиеся в те времена «идеологическими». Дело было том, что начиная с 60-х годов многие талантливые советские кинорежиссеры, чтобы обойти цензуру, писали два сценария: один - для студии и Госкино, другой, значительно от него отличавшийся, - для реальных съемок. Этот второй сценарий они называли «рабочим». Трюк был незаконным и опасным, но в большинстве случаев «проходил». Но в данном случае, с Рустамом Хамдамовым и «Нечаянными радостями», не прошел. Несоответствие сценария и снятого материала «засекли» пришедшие на просмотр в объединение члены главной редколлегии «Мосфильма». Разразился скандал.

Впрочем, высочайшее изобразительное качество привезенного из киноэкспедиции во Львов материала и безусловный авторитет Хамдамова как кинорежиссера могли еще спасти ситуацию. После инцидента Рустама пригласил к себе ни больше ни меньше сам директор «Мосфильма», всемогущий Сизов. Поговорив с Хамдамовым, Сизов весьма вежливо и дипломатично объяснил ему: он, директор студии, должен знать, что будет снимать кинорежиссер его студии и каким будет материал. Поэтому он просит его, Рустама Хамдамова, представить ему краткое описание предстоящих съемок, так называемую экспликацию. После того как Хамдамов согласился, Сизов спросил: когда он может ждать экспликацию? Может быть, месяца через два-три? Хамдамов сказал: да, месяца через два-три. Но, выйдя из кабинета, Хамдамов в этом кабинете так больше в обозримом будущем и не появился. Сейчас мы с вами можем только гадать, почему Хамдамов не занялся экспликацией и вообще не появился у Сизова. Ясно одно: яркая творческая индивидуальность, Рустам Хамдамов вошел в резкий конфликт с советской системой кинопроизводства. Система эта, изначально подавляющая все необычное, все выходящее за рамки представлений советских госчиновников, заставляла талантливых режиссеров идти на всевозможные ухищрения и трюки, чтобы «протащить» на экран то, что они хотели снимать. Я знаю Хамдамова и думаю: именно в этот момент его жизни, именно тогда, когда он привез уникальный, потрясающий материал, встреченный руководством студии в штыки, он сказал сам себе: хватит! надоело! И, поговорив с Сизовым, просто исчез. Вскоре по указанию Сизова съемочная группа «Нечаянных радостей» была распущена, а картина закры-та. Деньги, затраченные на съемки, предписывалось списать в Расход...»

Дальнейшая судьба фильма «Нечаянные радости» оказалась печальной: большая его часть оказалась уничтоженной, уцелели всего лишь небольшие фрагменты.

Между тем идея фильма руководству объединения продолжала нравиться, и вскоре были предприняты попытки возобновить съемки картины, но с другим постановщиком. В ходе долгих поисков остановились на кандидатуре Никиты Михалкова. Тот в свою очередь заявил, что снимать согласен при одном условии - это будет совершенно новая картина. С новой съемочной группой, с новым сценарием, с новыми актерами. Руководство ЭТО согласилось со всеми его требованиями.

Большую часть съемочного коллектива Михалков набрал из людей, с которыми год назад работал над первой своей полнометражной картиной «Свой среди чужих, чужой среди своих». Это были: оператор Павел Лебешев, композитор Эдуард Артемьев, актеры Александр Калягин, Николай Пастухов, Никита Михалков. Другую часть исполнителей режиссер набрал по картотеке «Мосфильма». Однако достойную исполнительницу главной роли - актрисы немого кино Ольги Вознесенской - долгое время подобрать никак не удавалось. В конце концов Михалков пришел к выводу, что единственным исполнителем этой роли может быть только та актриса, которая была выбрана еще Рустамом Хамдамовым, - Елена Соловей. Когда ей было сделано соответствующее предложение, она не раздумывая дала свое согласие (ее не остановило даже то, что тогда она была беременна своим вторым ребенком - сыном Павлом. Дочь Ирина родилась за несколько лет до этого).