Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. За кулисами шоу-бизнеса

Раззаков Федор Ибатович

Пародия N11 — на Ю. Мориц и ее строчки:

И с криком первых петухов так бьется в грудь волна упадка, что грудой тухлых потрохов ты в пустоте мертвеешь гадко.

Фу!..

Я слышу голос петуха и даль мгновенно розовеет. А рядом мужа потроха, не то он спит, не то мертвеет. Я с ложа тихо поднимаюсь, а в горле тошнотворный бес, ведь потроха всю ночь касались моих живых телес. Но как бы тихо не кралась, не одевала тапок, мертвечина с постели поднялась и принялась за завтрак. Налила супа с червячком, на хлеб плеснула гноя, два глаза с выцветшим зрачком заела стоя. Мертвец копался в потрохах, пил мозг запоем и мой передничек в цветах забрызгал гноем… Волна упадка у меня, а

может, шалость. Не знаю как читаете, друзья, такую гадость!

(9 августа 1983)

Пародия N12 — на С. Сушу и его строчки:

Когда-то ты красавицей была, Возросшая на “Птичьей карамели”. Как в утренней росе колокола под кофточкою яблоки хрустели.

Сосите, девки, карамель!

Была ты сплошь с угрями на носу, но “Птичьей карамелькою” питалась. Под кофточкой, быть может, потому “антоновка” так сочно наливалась. Как дура не сосала все подряд и не чуралась тем, что некрасива. И вот уже под кофточкой сидят два марокканских чудо-апельсина. Отвергнув столько импортных конфет, сосала только эту карамельку. И вот уже из кофточки на свет глядят арбузы в каждую лазейку. Потом, в конце концов, твой внешний вид вошел в свою решающую фазу, когда катастрофически трещит бюстгальтер, что пошит по спецзаказу. Поэтому, чтоб впредь не сесть на мель, советую всем девушкам красивым: сосите только “Птичью карамель” и бюст ваш будет нравиться мужчинам! Пародия N13 — на В. Емельянова и его строчки: Забытое, странное что-то меня укололо… Потом стремглав унеслось за ворота застряло на склоне крутом.

НЛО

Не зверь и не птица кольнула, как кнопка, мне в ягодицы, понятнее, в попку. Да что это было? С чего бы да взяло? Но это уплыло, умчалось, слиняло. Сознание стонет от новой беды, вернется, уколет с другой стороны. А, может, минует, мои-то ворота? Но попка все ноет и чует чего-то. (2 августа 1983) Пародия N14 — на Г. Поженяна и его строчки: Лягу в жиже дорожной, постою у плетня. И не жаль, что возможно, не узнают меня.

Довалялся!

В самой радостной позе в жиже я повалялся, а потом и в навозе носом так покопался. А потом сразу к плетню: “Дорогие мои!” Но кричат мне родные: “Геть, чумной, уходи!” Крик их носится в поле, я не верю ушам. “Не узнали вы что ли? Это я — Поженян!”. А в ответ нецензура, так, что я пропотел. Дед родной меня с дуру палкой в темя огрел. А бабуля родная с криком: “Сгинь, сатана!” Из ведра, у сарая, мне плеснула дерьма. И бежал я по лугу в лес, где много зверья. Но и те от испуга покусали меня. Осень стылая ближе, гонят все со двора. Довалялся я в луже! Постоял у плетня!

(17 июля 1983)

Кроме пародий, коих я за то лето-осень 83-го настрочил несколько десятков, я также баловался и разного рода юморными поэмами, подражая то Высоцкому, то вообще неизвестно кому. Сочинялись они легко, иной раз за несколько минут. Сегодня я бы так уже не написал. Темы для своих поэм я брал с потолка, но иной раз они рождались под впечатлением каких-нибудь событий, виденных мною. Например, однажды я был свидетелем, как на Комсомольской площади вокзальная проститутка “клеила” мужика. Я пришел домой и за считанные минуты накатал поэму, правда для рифмы перенеся ее действие в другое место. Так на свет 21 ноября 1983 года родилась поэма “На вокзале Павелецком…”.

На вокзале Павелецком, возле пригородных касс, я столкнулся с несоветским чуждым образом для нас. Кушал сладкую помаду, так как был с утра не сыт, вижу, вдруг, чужая баба на меня глаза косит. А как кончил я с помадой, эта самая ко мне: “Слышь, не хочешь с голой бабой поразвлечься кое-где?”. Я хотел ей дать по морде за буржуазно-правый крен, я ведь, братцы, в своем роде старый член ВЛКСМ. Предлагая мне соблазны, эта баба несла муть, и вакциной буржуазной разлагала нашу суть. Эти всякие чулочки и другие секс-места, может, всяких били в точки, только, братцы, не меня. Я в своих желаньях выше, что мне лифчик и капрон, я достаточно наслышан про коварный закардон. Там у них такие страсти подготовят мужику, глядь, и ты в коварной пасти Фэ Бэ Эр и ЦРУ. Но себя я был сильнее, притворился, что дурак, Я решил быть похитрее, чтоб узнать, что хочет враг. И

поэтому тревожно я спросил напрямоту: “Как же это все возможно? Я вас, тетя, не пойму”. Только эта баба знала, Как себя со мной вести, прямо тут и показала, что другие бы ни-ни. Ох, как трудно быть в разведке понял я со вздохом “ах”, как увидел я прищемки на капроновых чулках. Но не сбить ничем с дороги комсгруппорга-вожака, даже если б свои ноги она выше задрала. Я спросил правдоподобней: “Слишком темные дела. Можно ли узнать подробней про расценки на места. Потому как я учуся и степуха 30 рэ, знать хочу, где очутюся и чего покажут мне”. “Эх ты, жадный пэтэушник — начала меня склонять. — Чтоб увидеть — надо двушник, а потрогать — уже пять. Ну, а если дело круто и захочется “того”, 10 рэ отдашь без звука, так как сразу сделал все”. Видит враг я мнуся, вроде, и на раны сыплет соль. Ну, а я вхожу все боле в героическую роль. “10 рэ за все хотите, мне ж нельзя рубить с плеча. Вы мне справку предъявите, чтоб с печатью от врача. Мы ведь тоже малость варим, образованные все, и довольно много знаем про болезнь на букву “се”. Тут она пошла вертеться, из грудей мне справку шмыг, только, чтобы насмотреться, тут уж, братец милый, фиг. Я, конечно, соображаю, глупо тут уж проиграть, и все дальше роль играю, хоть сомнительна печать. “Коль свела нас вдруг дорога, то хочу “того”, как всяк, только 10 рэ уж много, я ведь буду натощак. И, к тому же, я учуся и немного мне годов. Я желаю, тетя Муся, скинуть малость со счетов. Это что же за расценки? Кто их выдумал, ответь? За такие, тетя, пенки можно быстро загреметь. Совращенье молодежи в нашем обществе ого! Ладно задрала одежу, но ведь ты зовешь “того”… Ну, а может вдруг заманишь и совсем не для того, даже, может, не покажешь, ни того и ни сего”. Округлила тетя зенки: “Да не вру я про “того”. И опять пошли прищемки И повыше кое-что. Я стоял ужасно красный, так как видел все впервой. Тут пришел грузин носастый и сказал: “Хочу такой”. Понял я, что карты биты, враг от кары ускользнет с этим хахалем небритым от кого винищем прет. Он, как видно, той закваски, чуждой людям СэСэСэР, за такие капзамашки он достоин строгих мер. Только я успел подумать про интриги капврагов, он успел ей деньги сунуть да и с нею был таков. Вот он мой рассказ правдивый для мужчин, что с головой. Мы должны вести незримый, самый главный в жизни бой. Так что, если даже слабы, на вокзалы ни ногой, там вас ждут плохие бабы с репутацией дурной.

Пародии пародиями, но я не забывал и про прозу. В ту осень я увлекся рассказами Михаила Зощенко, которые читал запоем ночи напролет, причем иные читал по нескольку раз и знал наизусть, вплоть до запятых. Само собой, мне захотелось написать нечто подобное, но уже на современном материале. Так в октябре 83-го на свет явился целый цикл моих рассказов “под Зощенко”. Приведу лишь два из них.

Когда сходятся вкусы

Я баб лучше вас знаю, поэтому советую в этом деле со мной не спорить, а сидеть и молчать. Оттого я и не женюсь никогда, что на этом деле погорел и поумнел одновременно. Было это давненько, но я помню все, как будто это давеча приключилось, даже отдельные детальки отчетливо так вылупляются.

В тот день получку у нас на заводе задержали, пришлось обождать. А пока ждал, время к вечеру, на удицу вышел, хоть глаза выкалывай, ничего не видать. Иду я, значит, по улице в настроении бодром и даже чего-то веселое под нос себе насвистываю. Вдруг на углу, ка раз возле продуктового и парикмахерской, где я намедни стригся и меня на семь копеек обсчитали, одходит ко мне такая клевая девочка, что я рот раззявил, так меня ее ножки и прочий фурникет заворожили.

— Извините, — говорит она таким англельским голоском, — я домой возвращаюсь, а там за углом какие-то мужчины стоят и мне одной страшно. Не проводите ли вы меня

Я говорю:

— С привеликим удовольствием я вас, дорогая, провожу, так как я боксом занимаюсь и троих одним ударом мне плевое дело укантовать.

И тут она взяла меня под руку и мы пошли вдоль о улице смело и ысоко держа головы. Я хоть про бокс наврал, но чувствовал себя тогда замечательно и если бы кто тогда мне под руку попался, я бы его за эти ножки так отдубасил, что он многое бы чего подзабыл.

Идем мы, значит, себе, а я ее расспрашиваю, то есть некоторыми детальками ее биографии интересуюсь. Узнал я, что звали ее Оля и была она студенткой какого-то там института из четырех или пяти букв, какие я не запомнил, а помню только, что буква “и” два или три раза попадалась. Я сказал, что меня зовут узьмой, на что она громко рассмеялась и сказала, что такое имя ей очень даже симпатично и я почувствовал как она прижалась ко мне своим бочком, а может, это мне только показалось.

А она держала меня под руку, улыбалась и спрашивала:

— А вам нравится Алла Пугачева?

Я сказал, что от Алки просто без ума, особенно если ее показывают на ночь. Потом выяснилось, что мы оба болеем за “Кубань”, любим пирожки с капустой и хотим иметь двух детей, причем первого родить после двух лет супружества.

Я сказал:

— Это очень редко бывает, Оленька, когда мужчина и женщина так схожи во многих своих интересах и это все неспроста, никак сам господь послал нам эту встречу.