Доспех духа. Ноналогия
Шрифт:
— Господа, — поднял руку великий князь. — Мы все прекрасно это понимаем, незачем повторяться. К какому выводу пришли?
— Пусть передает власть сыну, — сказал Петр Наумов.
— Мальчик умный, с характером, — согласился великий мастер. — Нужно только поддержать его. И проследить, чтобы Разумовский не оказывал на него того же давления, что и на Ивана.
— Проследим, — сказал великий князь Воронцов. По мнению старика Дашкова, его интересовало только решение Наумовых, а остальные нужны были только для массовки.
— Будет непросто, — впервые за вечер высказался Куракин.
— Если бы все было просто, мы бы разошлись и уже спали бы в своих кроватях, — сказал Воронцов. — Решили или до утра будем спорить?
— Решили, —
— Решили, — подтвердил Дашков.
Все по очереди повторили это слово. Последним был Орлов и голос его прозвучал твердо, хотя их род всегда поддерживал Ивана Шестого.
— Время, — великий князь встал, поправил дорогой наряд.
Павел помог подняться отцу, шепнув тому, что сам все сделает и старику лучше оставаться в комнате, а не бегать по этажам. Главы родов вышли из комнаты и уверенно зашагали по пустым коридорам. Их шаги должны были громко звучать, эхом отражаясь от стен, но все звуки гасли, словно они шли по мягкому войлоку. Коридор вывел их к лестнице, которую обычно охраняла дворцовая стража, но сегодня она оставалась пуста. Поднявшись на второй этаж, мужчины прошли к спальне императора. Воронцов шел первым и решительно распахнул двери, выломав замок. В небольшой прихожей было темно, неяркий свет горел только в спальне. Правитель не спал, читал книгу, сидя в кровати. Он не был одарен великой силой, хотя и мог считаться мастером. А вот младший брат давно шагнул на вторую ступень мастера, считаясь одним из сильнейших одаренных в стране. Ему достаточно было поднять руку, и невидимая сила вдавила правителя в кровать, вытесняя воздух из небольшого пространства. Иван Шестой, пытался что-то кричать, не в силах поднять руки от одеяла, но его голос был не слышен.
Геннадий Сергеевич, великий мастер, дававший нерушимую клятву правителю, смотрел на это молча и бесстрастно. Он прекрасно знал его отца, отличного правителя, при котором Российская Империя бурно развивалась, вырываясь из разряда отстающих стран в мировые лидеры. Помнил, какие жесткие и непопулярные законы он принимал. Но его поддерживали. Кто-то понимал, что это необходимо, кто-то просто боялся идти против. Только сейчас Геннадий понимал, как был прав Николай, позволив старшему сыну возглавить один из старейших и сильнейших родов империи, но лишив его тем самым права на трон. На этом месте прекрасно смотрелся бы младший из наследников, но не сложилось. Власть досталась не самому умному и далеко не самому решительному человеку. Была ли в этом вина самого Ивана? Ректор МИБИ не знал ответа на этот вопрос. Он всеми силами старался поддерживать его, направлял, подсказывал, но чем больше проходило времени, тем меньше Иван прислушивался к умным словам, ставя личные и интересы родственников на первый план. На это можно было бы закрыть глаза, но то, что творилось накануне вызывало у человека, отдавшего родине все, неудержимый гнев. Он пожертвовал семьей ради императора и получил лишь злость и упреки в ответ.
Мысли великого мастера были прерваны шумом рассеивающейся техники. Иван Шестой так и остался сидеть в кровати, уронив голову на грудь и некрасиво вывалив язык.
— Император болен! — властно сказал его младший брат, холодно глядя на кровать. — Вячеслав Михайлович присмотрите за ним и вызовите доктора.
— Как скажете, — кивнул Куракин, проходя в помещение. — У него всегда было слабое сердце. Доктора советовали ему не перенапрягаться и меньше работать.
Остальные мужчины переглянулись и, пропустив великого князя, вышли из спальни следом за ним. Пройдя еще немного, они остановились рядом с двустворчатыми дверями в спальню старшего сына Ивана Шестого. Все тем же широким жестом Александр Николаевич распахнул их. Двери не были заперты, свободно пропустив гостей в небольшую гостиную, а оттуда в спальню. Наследник не спал. Сидя за письменным столом, он что-то писал в пухлую
— Николай Иванович, — тяжело начал великий князь, — у нас плохие вести. Твой отец серьезно болен. Сейчас тяжелые времена для России, будь сильным.
— Все очень серьезно? — спросил наследник, немного дрогнувшей рукой убрал перо в чернильницу.
— Прогнозы неутешительные. Мы пришли поддержать тебя в это трудное время. Знай, что на нас ты можешь положиться. Если случится худшее и наступит «Смутное время», тебе может грозить опасность. Наумов Геннадий Сергеевич, великий мастер и сильнейший человек в России присмотрит за тобой. Пожалуйста, постарайся всегда находиться рядом с ним.
— Я понимаю, — кивнул наследник. — Спасибо Геннадий Сергеевич.
— Уже полночь, — сказал великий князь. — Мы поговорим завтра.
Развернувшись, гости, кроме великого мастера, вышли из комнаты. Николай вздохнул, посмотрел в тетрадку. «Двадцать четвертое октября. Сегодня прибыли послы из Японии. Грозят затяжной войной, жертвами и невосполнимыми убытками. Предлагают заключить мирный и союзные договоры. Первый шаг — передача трех островов Курильской гряды. Боюсь, мягкое и больное сердце отца не выдержит такого давления…». Закрыв тетрадь, юноша вздохнул, подумав, что ближайшие дни будут самыми тяжелыми в его жизни.
«Мама и сестры больно воспримут эту новость» — отстраненно подумал он.
В коридоре же великий князь остановился, посмотрел на идущих за ним мужчин.
— Петр Сергеевич, нужно навестить послов императора Тайсе и огорчить их. Крайне огорчить.
— Я все понял, — кивнул глава рода Наумовых. — Займусь этим прямо сейчас.
— Хорошо. Мы с Павлом Георгиевичем созовем экстренное заседание правительства, а Владимир Николаевич отправится решать вопрос с министром обороны. По пути надо заехать за Бабичевым, без его поддержки будет сложно.
Мужчины кивнули и разошлись в разные стороны. На императорском этаже по-прежнему оставалось тихо и безлюдно. Лишь в дальнем конце коридора появился управляющий. Ему доложили, что императору стало плохо, но увидев гостей, он перекрестился и подумал, что лучше пока правителя не беспокоить.
Япония, Токио, императорский дворец, раннее утро
Чтобы обсудить ситуацию с десантной операцией на Курильских островах, Император Тайсе собрал приближенных в большом кабинете. Настроение с утра у него было приподнятым, что не ускользнуло от взглядов присутствующих. На экране, установленном рядом с овальным столом, отображались три острова. Схематично показывало, как далеко продвинулся десант и захваченные ключевые точки.
— Исида-сан, — император посмотрел на полного мужчину, сидевшего по правую руку, — в первую очередь меня интересуют наши потери.
— Молниеносный захват в преддверии шторма увенчался успехом, — довольный этим фактом, сказал мужчина. — Мы потеряли всего четыре фрегата и десять десантных катеров. Потери техники и личного состава еще уточняются. На Итурупе русские оказали ожесточенное сопротивление, но им не хватило техники и людей, чтобы сдержать нас. Нужен еще день, чтобы мы могли укрепиться на острове.
— Потери, — напомнил ему император.
— К сожалению, во время прорыва погиб Фудзивара и его приближенные, — неохотно сказал Исида. — Предположительно ракетная атака, уничтожившая колонну техники вместе с дорогой. Взрыв был виден даже с кораблей. Я говорил им, чтобы не торопились прорываться к перешейку, но они хотели закрепить успех, заняв одну из ключевых точек. Тогда русские войска уже не смогли бы прорваться. Диверсионная группа так и не вышла к нашим силам, предположительно они погибли или захвачены. Небольшие потери понес клан Укита. Они потеряли трех мастеров.