Доспех духа. Ноналогия
Шрифт:
— Так проще, — непонятно к чему сказал Василий. — Я Виталика время от времени забираю из садика. Потому что мама его много работает, а должна что?
— Дома сидеть и за мной смотреть, — кивнул Виталик.
— Правильно, — рассмеялся Василий.
— Папа приехал! — обрадовался малец и, соскочив с дивана, помчался к лестнице.
На этаж как раз поднялся высокий мужчина в черном длинном пальто, что примечательно на костылях. Виталик врезался в него, едва не спустив по лестнице. Но мужчина легко удержался, погладил его по голове, показал на столик, что-то сказав.
— Где
— Паркуется, — обреченно вздохнул мужчина, прислонил костыли к дивану и с трудом сел. Нога у него была закрыта толстым слоем гипса поднимающимся немного выше колена, но согнуть он ее мог. Чтобы не мерзнуть, гипс замотали теплым платком.
«Интересно, у него штаны на молнии, как он их умудрился надеть?» — подумал я.
— Вон, идет, — мужчина кивнул на лестницу, где появилась та самая женщина, приехавшая на маленькой белой машине.
— Здравствуйте, — поздоровался я.
— Добрый вечер, — она улыбнулась. Кстати, внешне она походила на Василия, такая же невысокая, только если он был широк в плечах, то женщина казалась хрупкой.
— Долго вы, — сказал Василий. — Мы с Виталиком уже по два коктейля выпить успели. Кузьма, знакомься, это Вика.
— Очень приятно, — кивнул я.
— Наслышана, — сказала женщина. — Василий Вас много хвалил. Говорит, в интернете все, что про Вас пишут из хорошего, и на половину не соответствует действительности.
— Вы езжайте, я такси вызову, или меня Василий подвезет, — сказал мужчина.
— Мы на площадке будем, — сказала Вика. — А ты долго не сиди и ногу не морозь. Доктор сказал в тепле держать.
— Обещаю, что морозить не буду, — с какой-то толикой обреченности сказал он.
— Пойдем, — Вика взяла сына за руку, — пусть дяди поговорят на взрослые темы.
Мы втроем проводили их взглядом, затем я посмотрел на мужчин.
— И? — задал я насущный вопрос.
— Псих недоделанный, — сказал загипсованный.
— Я сейчас доделаю и вторую ногу тебе сломаю! — нахмурился я.
— Успокойтесь! — влез Василий. — Никита!
Мужчина хмыкнул, демонстративно уставившись в сторону. К нам подошла официантка, чтобы оставить кружку с кофе, скорее всего, растворимым. Посмотрела на наши хмурые лица и решила не мешать.
Этот самый Никита, высокий мужчина лет тридцати пяти или чуть старше, был одним из тех, с кем я успел подраться в Санкт-Петербурге. Это он, сволочь, пнул меня по ребрам, а затем хотел еще раз добавить, но нарвался на Мерцающую защиту.
— Насколько я понял, со слов Никиты, — сказал Василий, — у вас произошло недопонимание.
— Да нет, — хмыкнул я, сверля того взглядом. — Мы друг друга отлично поняли.
— Только ты слово не дал вставить, — в тон мне ответил Никита. — Сразу в драку полез, чокнутый отморозок.
— Это ты сейчас мне, да? Или про себя?
Василий хлопнул по столу ладонью, отчего кружка с кофе опрокинулась, но не разлилась. Я вернул ее в первоначальное положение.
— Они признались, — спокойно сказал я Василию, — что причастны к убийству моего отца и семьи. Мне что их в десны за это целовать?
— Ничего подобного, — ответил Никита. — Ты же не дал договорить
— Ох, какие мы нежные и несчастные, я сейчас заплачу, несите салфетки.
Никита небрежно толкнул ко мне подставку с салфетками.
— Вы как маленькие, — проворчал Василий. — Дети, вон, и то себя приличней ведут. Давай Никита, вкратце, что там твой мастер недоговорил или не успел сказать. Излагай, мы послушаем.
— Он хотел сказать, что виноват, что не успел остановить Федора Матчина в свое время. И сожалеет, что в тот день его учитель приказал не вмешиваться, когда на дом Матчиных напали. Если бы кто-то не задумал украсть у нас знания, великие князья не стали бы вмешиваться и все могло пройти по-другому. Трубины всем родом навалились на одну семью и получили по шее. А потом пришли мастера Орловых и Разумовских. Учитель рассказывал, что вслед за сбежавшими из дома послали погоню. Там были женщины и дети, поэтому ему пришлось вмешаться, за что учителя едва не изгнали, подвергнув остракизму. И с бандитами, о которых ты говорил, мы не связаны.
— И я должен в это поверить? — спросил я. Звучало вполне правдоподобно, но не так чтобы я тут же поверил.
— Я бы тебе ответил, но дети вокруг. Не хочу травмировать их ранимые души.
— Когда фотографии пришли, — сказал Василий, — я сильно удивился, узнав, кто в драке замешан. Скажи спасибо, что Кузьма тебе кроме ноги еще что-нибудь не сломал.
Не нравился мне этот тип, но бить его почему-то расхотелось. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что зря я тогда сразу в драку полез. Может, надо было их выслушать. Но и они не просто так в парке остановились. Готовы были к этой самой драке, а значит либо ее ждали, либо сами хотели навязать. Поэтому и бить надо всегда первым.
— Ладно, будем считать, что вопрос закрыт, — подытожил я. — Но дорогу мне советую не переходить.
— Напугал, — поморщился он. — Тетрадку верни.
— А зачем она вам? — с легкой толикой насмешки, спросил я.
— Чтобы в чужие руки не попала.
— Ты хотя бы знаешь, что там написано? Она двадцать лет у царя лежала в сейфе. Ее давно уже на части растащили.
— Не боишься, что закончится все так же, как и в прошлый раз?
— Не боюсь. К тому же я точно такую же напишу, даже лучше в три раза. Она как память об отце, поэтому не отдам. То же мне, тайное общество хрена и тыквы, — я смерил его презрительным взглядом. — Не стали бы убегать, остались бы целы.
— Учитель хотел посмотреть, правду ли говорят, что ты мастер.
— Посмотрели? — язвительно поинтересовался я.
— Посмотрели, — спокойно констатировал он.
Я молча принялся пить кофе. Уже достоверно знаю, что на наш дом напали Трубины и что их поддержал кто-то из императорской семьи. Теперь же всплыло имя Разумовский. А учитывая, где в итоге оказалась тетрадка, выходит, и его брат Ваня был в этом замешан. Узнать бы кто из мастеров в тот вечер отличился, я бы к ним в гости заглянул. А может, там поучаствовал лично великий князь? По возрасту подходит, только не думаю, что в то время он мог быть сильным мастером, но все же.