Доспех духа. Ноналогия
Шрифт:
— Сегодня каждому уделю немного времени, — закончил я, посмотрел на парня из Таиланда. — Начнем с самого скромного.
Похоже, что шутку кроме меня никто не оценил. Просто настоящее имя парня было длинным, непроизносимым и являлось серьезной тайной. В Таиланде считалось, что если знать настоящее имя человека, то можно наслать на него проклятия, поэтому его редко раскрывали даже друзьями, не говоря уже про знакомых. Мне оказали огромное уважение и доверие, открыв его. Но смешно было то, что прозвище парня, которое использовалось в повседневном общении, переводилось
Пока я был занят студентами, Алена бросала на меня косые взгляды. Мне показалось, что она хотела подойти и поговорить, но не решилась. А когда я освободился, обнаружил, что она сбежала. Вот ведь вредная девушка, не дала возможности спросить, что случилось. И пока я искал ее на первом этаже, моя группа разбежалась. Причем очень дружно. То сидят в зале до двух часов дня, ожидая непонятно чего, а тут, стоило отвернуться, как они испарились.
— Ты телефон потерял? — спросила Катя, единственная кто ждал меня в зале.
— Поломался он, — проворчал я, усаживаясь рядом. Шумно вздохнул.
— Ты сегодня на себя не похож, — сказала девушка. — Раздражен и… не собран. Может тебе еще пару дней отдохнуть? Съездить за город, на природу.
— Нормально у меня все, — начал заводится я, но быстро остыл. — Навалилось просто со всех сторон. Алена с утра злится, придурки какие-то по территории МИБИ шастают, семья Цао и прочее, прочее. И все разом.
— Можешь выговориться, станет легче. Мне больше нравилось, когда ты был уверен в себе, словно все на свете знаешь.
— А сейчас что?
— А сейчас, — она задумалась. — Ты мечешься как в клетке, из угла в угол. Неуверенность, ее видно. Словно боишься чего-то. У отца так бывает, когда он долго не может решить, как поступить. И проблема не в самом выборе и последствиях, а в сомнениях. Поэтому ты злишься, хотя этого не показываешь внешне. Если не хочешь возиться со студентами, так и скажи ректору. Мне кажется, в то время, когда мы только познакомились, ты бы его пос… отказал ему.
— Не знаю. Хотя да, послал бы, — я улыбнулся. — Быть взрослым не просто.
— Помнишь, ты постоянно в спортивном кимоно ходил? Давно я тебя в нем не видела.
— А, это у меня была такая форма протеста. Мама постоянно говорила: «это делать нельзя… то делать не смей, тренируйся, учись, прекрати драться со всеми подряд». А настоящий мастер каратэ никогда не сомневается и все что ему нужно, это твердое кимоно и крепкий кулак… То есть, наоборот. Крепкий кулак… вот зараза, запутала ты меня совсем!
Катя рассмеялась, толкнула меня в плечо.
— Сейчас я главный в семье и что смешно, свободы у меня еще меньше, чем прежде, а проблем в разы больше.
В зал заглянул Василий Балуев в компании незнакомого мужчины.
— Вот подъехала очередная порция, — тихо сказал я Кате. — Останешься послушать?
— Хочешь, так скоро бросить меня под каток
— Нет, ты права, рановато. Слушай, Кать, могу я тебя попросить купить мне новый телефон.
— Твой старый номер восстановить?
— Если получится.
— Хорошо, сегодня сделаю, — она встала за секунду, как к нам подошли гости, кивнула им и поспешила к выходу.
Я тоже встал, пожал им руки, показал на стопку матов, где можно было нормально сесть. Незнакомый мужчина был одет в темную дубленку с меховым воротником, из-под которой выглядывал дорогой костюм с галстуком. Не помню, чтобы встречал его раньше.
— Леонид Семенович, Михайлов, — представился он, делая небольшую паузу между именем и фамилией. Он спокойно сел на высокую стопку матов.
Студенты из группы самбо всегда складывали маты в форме буквы «П», то ли для того, чтобы можно было посидеть перед занятием и поболтать, то ли для каких-то особых упражнений.
— Кузьма, — кивнул я гостю. — Приятно познакомиться.
— Леонид Семенович занимает примерно ту же должность в семье Воронцовых, что и Виталий Конев у Наумовых, — подсказал Василий, за что ему надо сказать большое спасибо.
— Это хорошо, что вы приехали, — покивал я. — Как продвигается расследование? Удалось выяснить что-то важное?
— Расследование пока идет, — голос у Леонида был с легкой хрипотцой, словно он много курил. На вид ему было лет сорок, обычного телосложения, левая бровь перечеркнута парой шрамов, поднимающихся на лоб. Рана старая, но в свое время кожу он срезал на половину лба. — Странностей очень много, но выводы делать рано.
— Понятно, — я кивнул. — Но вы мне, как участнику событий, не забудьте потом все рассказать.
— Обязательно.
Мне стало любопытно. Если они пришли не по поводу происшествия, то зачем?
— В семье Матчиных ведь три мастера с боевым опытом? — спросил Леонид.
— Исключая Таисию и маму, остается три.
— Мы хотим привлечь Вас и всю фирму Матчиных как боевую поддержку в серьезной операции против Разумовских.
— И что же вы планируете, — только из любопытства спросил я.
— У нас есть сведения, что они копят силы и ресурсы в одном из поселков рядом с Санкт-Петербургом. Машины, оружие и наемники. Активность крайне подозрительная. Для нас северное направление стратегически важно, а сейчас этот участок самый слабый. Если Разумовские потеснят или прижмут Орловых, то мы потеряем очень много.
— Начать открытую войну первыми — отличный шаг, — хмыкнул я. Посмотрел серьезно на гостей. — Но спешу Вас огорчить. Недавно в Черное море вошел наш сухогруз, шедший прямиком из Японии. И оба мастера семьи уехали встречать корабль. У нас запланировано важное и затратное мероприятие, поэтому свободных сил, чтобы поучаствовать в войне у меня нет. Скажу сразу, чтобы потом недопонимания не было, в превентивных ударах, карательных или устрашающих мероприятиях я участвовать не буду. Если Разумовские начнут войну первыми, тогда и ответим в полную силу, не сомневайтесь.