Доспех духа. Ноналогия
Шрифт:
— Таисия Павловна работала в полиции, — напомнил Кирилл. — И отец говорил, что пару спятивших мастеров даже убить успела. Нет, ты определенно зря переживаешь.
— Думаешь? — с сомнением в голосе уточнил я.
— Уверен, — он хмыкнул. — На сто процентов.
То же самое время, этажом ниже
— Может, в нашу клинику на денек? — спросила Анна Юрьевна. — У нас очень хороший семейный доктор. Все-таки крушение поезда — это не прогулка по парку. Еще стресс, а в твоем положении
— Все в порядке, — сказала Тася, положив ладонь на живот. — Мы даже испугаться как следует не успели. Рядом с Кузей можно чувствовать себя в безопасности, что бы ни происходило вокруг.
— Все хорошо, — подтвердила Алена, поймав взгляд Анны Юрьевны. — Неуютно было, когда вокруг все сверкало и громыхало, особенно когда с неба молнии сыпаться начали. Мальчиков очень жалко, тех которые со штурмовыми винтовками.
Женщины помолчали. Таша сбегала на кухню, чтобы еще раз наполнить чайник кипятком и принести вазочку с вареньем.
— Да, такая трагедия, — задумчиво произнесла Таисия. — Не знаю, как Кузьма к этому отнесется. Волнуюсь за него. Когда ты бессилен противостоять лавине событий, когда чувствуешь полную беспомощность, а вокруг погибают люди. Больнее всего это воспринимается, когда ты достаточно силен, чтобы всех спасти, но обстоятельства не дают ничего сделать. Ты просто смотришь на это со стороны…
— Не, не нагнетай, — сказала Анна Юрьевна, положив ладонь поверх руки Таисии.
— Кузьма весь день хмурился.
— Когда мы с ним путешествовали по Тибету, он такие байки наемника рассказывал, что диву даешься, как столько всего успел пережить парень его возраста. За современную молодежь можно переживать, которая из дома выходит только по праздникам, а Кузя несравнимо крепче душой и телом. Его это расстроит и огорчит, несомненно, но не сломает. По крайней мере, пока ему есть кого защищать и за что драться. А твоя задача, как супруги, поддержать его. Чтобы он не волновался понапрасну.
— Все это понимаю, — кивнула Тася, но в голосе едва заметно промелькнула тревога.
— Кирилл с ним поговорит, — успокоила ее Анна Юрьевна. — Он парень умный и сообразительный, руководит целым отделом из двадцати пяти разгильдяев-программистов.
Вечер в гостях у Анны Юрьевны закончился очень хорошо. Мы просидели часов до десяти, пили чай, болтали на разные темы. Затем она отправила нас спать, сказав, что после тяжелого дня, нужно хорошенько выспаться. Действительно, утром я почувствовал себя гораздо лучше как в физическом плане, так и в душевном. Дома отдыхать всегда хорошо, это не маленькая комнатенка в огромном золотом дворце, где постоянно чувствуешь себя инородным предметом, попавшим не в свою среду. Дома все радует, и мягкая кровать, и Тася, мирно спящая рядом, и даже утренний свет, проникающий в комнату через щель в плотных занавесках.
За завтрак утром отвечали Алена и Таша, вставшие рано, чтобы приготовить много всего вкусного и полезного из меню Таисии. Это была каша с фруктами и черникой, омлет с цветной капустой и творожная запеканка.
После завтрака Кирилл предложил подвезти меня, сказал, что ему по пути. Я отказываться не стал, но на нашу базу позвонил, попросил, что кто-нибудь на машине встретил меня в городе. Нужно было решить еще пару дел, чтобы не отвлекаться, когда вернусь в МИБИ.
В здание Государственной Безопасности я попал легко. Представился на проходной и меня сразу же проводили в кабинет генерала Осташкина. Если в прошлый наш разговор он казался хмурым и строгим, то сегодня тяжесть в его кабинете ощущалась почти физически. Даже солнечный свет в помещение проникал с неохотой, а ведь утром погода выдалась просто изумительная.
— Здравствуйте, Глеб Романович, — поздоровался я.
— Здравствуй, Кузьма Федорович, проходи. Чай с пряником будешь?
— Спасибо, я плотно позавтракал буквально только что.
— Тогда задерживать тебя сильно не буду, — он дождался, пока я подойду и займу одинокий стул рядом с приставным столом к его рабочему месту. — Я общую картину произошедшего представляю, но еще раз послушаю с твоих слов.
Мы на секунду прервались, когда адъютант генерала принес чай в знакомых граненых стаканах и железных подстаканниках. Потом я бегло пересказал все, что случилось с поездом и попытался вспомнить все техники, которые видел. Глеб Романович слушал внимательно, делая какие-то пометки в блокноте.
— Сколько, по-твоему, там было мастеров? — спросил он.
— Точно два огненных и два мастера молний. Они работали в парах с разных сторон поезда. Был еще кто-то очень сильный, взорвавший человека Воронцовых. Плюс тот, что бросил в нас бревно и ранил Сергея. Неприятный тип, не очень сильный, но доставивший много проблем.
— И плюс Старицкий, — подытожил он. — Тот, что взрыв устроил, скорее всего, и рельсы испортил. Их разрезали при помощи силы и погнули так, что поезд буквально вылетел с насыпи. Сделали это быстро, так как за пару минут до этого проезжал особый поезд, проверяющий как раз качество дороги.
— Уже знаете, кто это был? — спросил я. — Не верю, что среди анархистов так много сильных мастеров.
— Нет, среди этих террористов мастеров всего трое. А там поработала слаженная команда, умеющая не только организовать засаду, но и проработать пути к отступлению. Там до сих пор работает следственная бригада, но первые данные неутешительные. Уходя, террористы использовали особую огненную технику и буквально выжгли землю вокруг поезда. Ни одного целого трупа, одни головешки. Все сгорело. Но бригада следователей подобралась толковая, на след террористов мы обязательно выйдем.