Доспех духа. Ноналогия
Шрифт:
— Это не игры и лицемерие, а компромисс. И государство строго наказывает тех, кто пользуется услугами охотников за головами.
— Как с Орловыми, когда они группу Американца наняли?
— Кузьма Федорович, не язви, — серьезно сказал он. — Сейчас на кону стоит репутация МИБИ, и появление в стенах международного института такого человека как Пойзон — недопустимо.
— Я все понял, в следующий раз буду встречаться с ним в городе. Простите, если доставил хлопоты и неприятности.
— Хорошо, если ты это понимаешь, — Артем Никитич кивнул. — В следующий
— Обещаю, — сказал я, добавив раскаяния в голос.
— Это не в моей компетенции, но что за шум был утром в администрации? Чем ты успел расстроить Насонова? Это начальник службы, занимающейся размещением наследника на территории МИБИ. Пришлось сделать ему выговор, чтобы не ругался в присутствии женщин и не кричал.
— Житья они мне не дают, — улыбнулся я. — Заняли кухню на этаже и никого туда не пускают. Вот я их оттуда и попросил. Надеюсь, они не станут испытывать мое терпение и проверять, сдержу ли я слово выкинуть их из окна или нет.
— Теперь все понятно. Пока за тебя заступается Геннадий Сергеевич, можешь продолжать в том же духе, — он показал большой палец.
Я не совсем понял, похвалил он меня или, наоборот, предупредил, чтобы не связывался с ними.
— Хотел попросить Вас немного позаниматься со мной, — вспомнил я. — На полигоне, хотя бы раз в неделю, не дольше часа. Я защитную технику от пагубной силы тренирую, но без практики не могу понять, есть прогресс или нет.
Он задумчиво посмотрел на меня. Показалось, что откажет.
— Моя сила не связана с пагубной, но позаниматься можно, — в итоге сказал он. — У тебя следующее занятие во сколько? Или ты свободен сейчас?
— Свободен, — быстро сказал я.
— Соломина, бери в помощь Никитину и проконтролируйте, чтобы на полигоне никого не было.
Осторожно заглянув в окно учебного корпуса, я увидел пустой класс на десять парт. Доска от стены до стены исписана иностранными словами, по-моему, на французском языке. На первом ряду одиноко сидит Николай, что-то записывая в пухлую тетрадь. Я пару раз тихонько постучал, привлекая его внимание, помахал рукой, когда он меня заметил. Оглянувшись на дверь, Николай быстро прошел к окну, открывая его.
— Привет. Занимаешься?
— Третий этаж ведь, — удивленно сказал он, пытаясь заглянуть через подоконник.
— Хорошо, что не тридцатый, — рассмеялся я. — Преподаватель далеко ушел?
— Минут через пятнадцать вернется, — он все же сумел перегнуться, посмотреть вниз. — Ты что, в воздухе висишь?
— Не, я левитировать пока не умею. Стою на ступеньке из доспеха. Опираюсь на подоконник и вон на ту железку, торчащую из стены. Удобно. Меня в клуб скалолазов в свое время не взяли, говорят: «мошенник, так не бывает».
Николай улыбнулся, отступая в сторону, чтобы я смог подняться в класс. Я осторожно прикрыл окно, чтобы не пускать холодный воздух.
— Слушай, тебя на территории МИБИ найти — та еще задачка, — посетовал я, усаживаясь на край ближайшей парты. — Никто не знает, где занимается наследник, а если знают,
— Сложнее всего обезопасить кого-нибудь не от наемных убийц и недоброжелателей, а от психов, мечтающих о пяти минутах славы. Отцу один раз ножницы в бок сунули, когда он еще в академии учился.
— Тебя на лекции-то общие пускают? Или ты здесь в одиночестве целый день?
— Пускают, — он улыбнулся. — Даже группу подобрали для занятий физкультурой. Я попросил, чтобы туда Катю Хованскую включили.
— Ага, понятно, почему она про твое расписание все знает. Так, пока преподаватель не вернулся, рассказывай, что у тебя за проблемы возникли.
— Разговор подслушал во дворце, почти случайно.
— Почти или случайно? Все, все, не перебиваю, прости.
— Я в отцов тайник пробрался, — начал он, усаживаясь на соседнюю парту. — Там сейчас ничего особо нет, кроме бардака. Но старые дневники все еще хранятся. Засиделся я там допоздна, а когда выходить стал, заметил, что в кабинете кто-то есть. Это единственная комната, где телефон с шифратором установлен и можно звонить так, что даже на коммутаторе не подслушают. Главное — чтобы с той стороны такой же аппарат был. Но, в любом случае, направление звонка фиксируют.
— Ближе к делу, — поторопил я его.
— Там был заместитель Алексея Павловича, начальника охраны Кремлевского дворца. Он сказал: «У меня все готово, чтобы разыграть карту Старицкого еще раз». А потом добавил что-то про четверг.
Николай замолчал, многозначительно посмотрев на меня. И сейчас его взгляд был такой же, как у любого подростка в пятнадцать лет.
— Однако, — произнес я. — А кому он звонил?
— Не знаю, — Николай развел руками. — Только на коммутаторе могут сказать. Но на следующее утро меня внезапно отправили в МИБИ, хотя до понедельника я должен был находиться во дворце. Могу подумать только о том, что снова на маму и сестер будут покушаться.
— Кого успел предупредить, кроме меня. Алексея Павловича?
— Не успел, — он мотнул головой. — Он в Екатерининском дворце работает с чем-то важным. Неделю его не видел. Поэтому никому еще не говорил.
— Геннадию Сергеевичу надо было сказать, он не только сильный, но и…
В коридоре послышались голоса. Один из них принадлежал Фурии, говорившей всегда разборчиво и громко, а вот второй голос, напротив, бубнил непонятно.
— Что-нибудь придумаю, — сказал я, хлопнув Николая по плечу. — Не переживай и положись на меня.
Распахнув окно, я шагнул вниз. Хорошо, что здание этой стороной обращено к полигону и никто, кроме Алены, падение не увидел. Хотя в прошлый раз, когда я из окна общежития выпрыгивал, меня все-таки увидели и даже пожаловались коменданту. Нет, чтобы порадоваться за кого-то, они ябедничают. От зависти, наверное.
— Удачно? — спросила Алена, подавая мне руку, помогая выбраться из живой изгороди. Рухнул я не совсем удачно, поломав большой куст.
— Поговорили, — сказал я, вытаскивая мелкие ветки из волос. — Который час?