Доспехи для героя
Шрифт:
Генрих вздрогнул и отнял от глаз бинокль. Возле него на подоконнике стояли два удивительных существа. Если бы не вздернутые носики и уши — длинные, как у зайцев, но с пушистыми кисточками на концах, — крохи могли бы сойти за кошек, стоящих на задних лапках, или, скорее, за обезьянок. Оба малыша были в коротких, до колен, клетчатых штанишках, ботиночках с загнутыми кверху носками и в вязаных шерстяных гетрах. Выше пояса никакой одежды на малышах не было. Их плечи, спину и грудь покрывала короткая густая коричневая шерстка. У одного из малышей шерсть была
— Дай глянуть! — повторил требование малыш со светлой шерстью, хватаясь за ремень бинокля. Пальчики у него были розовые, без шерсти, с коротко обрезанными ноготками. Из-под нахмуренного лобика на Генриха с вызовом смотрели большие круглые глазки.
Пока Генрих раздумывал, как ему вести себя с этими странными, удивительными малышами, и молчал, существо дернуло за ремень и невинно моргнуло длинными ресницами.
— Ты жадный и злой! заявило оно через секунду. — Сейчас же дай мне эту штуковину!
— Вот ты, Бурунькис, и попался! — ехидно сказал другой малыш. — Всем говоришь, что ты умный, а сам — глупый! Он ведь не может нас ни видеть, ни слышать! Забыл, что ли? В лучшем случае он может подумать, что у него эту штуковину из рук вырывает невидимая сила. Отойди-ка, уж я точно отберу у него ее, — он попытался дотянуться до ремня через плечо дружка, но тот отпихнул его:
— Ты сам, Капунькис, глупый! А я еще просто не привык к тому, что здесь мы — невидимки. И вообще, почему это я должен тебя пропускать?
— А потому, что ты все интересное высмотришь, и мне ничего не останется.
— А я и хочу, чтоб тебе ничего не осталось. Кто на прошлой неделе съел все печенье, которым меня угостила тетушка Фали? Думаешь, я забыл?
— Но за это я отдал тебе почти половину своего яблока!
— За вкусненькое печенье какое-то кислое яблоко?
— Врешь! Яблоко было сладкое, — уши малыша с темной шерстью шевельнулись. Он гневно насупил брови и требовательно пискнул:
— Дай мне первому глянуть, кому говорю!
На это другой малыш показал кулачок и с вызовом спросил:
— А по лбу не хочешь?
— Ах, так? Мне — по лбу?! — малыш, не желавши и оказаться вторым, схватил приятеля за плечи и попытался скинуть его с подоконника. Началась полная напряженного сопения борьба. На человека никто из малышей внимания не обращал. Желая привлечь к себе внимание, Генрих открыл было рот, но тут малыш со светлой шерстью выдернул из его рук бинокль.
— Получи, злодей! — закричал он и, развернувшись треснул биноклем другого малыша по голове.
Его противник на мгновение опешил, почесал шишку, и издав воинственный клич, бросился в атаку. Под недоумевающим взглядом Генриха мохнатые существа свалились с подоконника и принялись колотить друг друга на полу. Комната наполнилась визгом и воплями. Никого из дерущихся бинокль больше не интересовал.
— А ну, стойте! — не выдержал Генрих. — Прекратите немедленно!
Малыши вскочили на ноги и посмотрели на Генриха так, точно увидели его впервые. Тот, у кого шерстка была светлее, толкнул приятеля локтем в бок и зашептал, но
— Спроси его, Капунькис, кто он такой, чтобы нам указывать?!
— Да! Ты кто такой, чтоб нам, глюмам, указывать?! — выпятил грудь Капунькис, но тут же, не дожидаясь ответа, покосился на дружка:
— А ты чего это вздумал мне подсказывать? А? Ты сам-то, сам-то ты — кто такой? — с вызовом спросил он.
— Перестаньте драться, кому сказано! — начал злиться Генрих.
— По-моему, он нас видит, — сказал Бурунькис, глюм со светлой шерсткой. — Это странно.
— Враки! Этого не может быть. Люди в Большом Мидгарде не могут нас видеть, — наморщил лобик второй. — Постой, постой… что-то я не могу взять в толк…
— Ты всегда туго соображаешь! — и не успел Генрих глазом моргнуть, как Бурунькис внезапно выдернул ножку из-под комода и огрел ею Капунькиса по лбу. Тот опрокинулся на спину, а комната наполнилась грохотом повалившегося комода.
— Ух, весело! радостно выдохнул виновник шума, а в следующее мгновение отлетел к стене, сбитый с ног учебником по математике.
— Ну, вы умеете злить людей! — сказал Генрих и улыбнулся, подумав, что даже от «изжившей» себя математики иногда бывает польза. По крайней мере, от учебника.
Мальчик прошелся по комнате и за загривок поднял стонущих глюмов с пола, точно кошек.
— Кто ж вы такие, и что мне с вами делать-то?
Один из малышей попытался укусить Генриха за руку, но Генрих жестко встряхнул его:
— Попробуй только — голову откручу! — Генрих демонстративно осмотрелся и направился к окну. — Вышвырнуть вас, что ли?
— А на улице холодно, — пискнули в один голос глюмы. — Забыл? Зима сейчас.
— Вот и отлично! — хмыкнул Генрих. — Лучшего места для вас не найти. Там уж вы ничего не сломаете.
— Думаешь? — с сомнением в голосе спросил один из глюмов.
Генрих промолчал. Выбрасывать странных гостей он, конечно же, не собирался. «Но если этих драчунов не припугнуть, — подумал Генрих, — они разнесут все в доме и сам дом». Он сжал одного из малышей под мышкой, открыл окно, перегнулся через подоконник, да так и замер — площадь невозможно было узнать… Домовые в свитерах, вязаных шапочках и гетрах усердно сметали с крылец домов снег. Маленькие ростом в четверть человека, — они тем не менее очень ловко обращались с длинными метлами. Возле них крутились больше мешая, чем помогая, кобольды и хайдекинды. По площади важно прогуливались полупрозрачные призраки. Призраки, единственные из присутствующих на площади сказочных существ, выглядели этакими щеголями. А так как все они одевались по моде того времени, когда утратили свою человеческую сущность, то по ним можно было легко проследить историю костюма. В основном призраки были вежливыми и, проходя мимо домовых, мужчины-призраки кланялись, приподнимая свои шляпы, а дамы приседали в реверансе. Под самым окном Генриха взад-вперед важно вышагивал призрак в пышном бело-красном средневековом наряде и с рыцарским шлемом на голове.