Доспехи для героя
Шрифт:
В одном из кафе Генрих увидел достаточно уродливое существо, похожее на большую лягушку, зеленое, бородавчатое, но в переднике. Это существо, названия которому Генрих не знал и которое про себя назвал гоблином, занималось тем, что то и дело переключало электроприборы на пониженную температуру. Если бы оно этого не делало, то у неловкого хозяина давно бы все блюда пережарились и обуглились. Хозяин, конечно, помощника не видел и не слышал, не то наверняка бы сгорел от стыда, потому что каждый раз, когда приходилось что-нибудь спасать, гоблин ворчал и обзывал
Вечером Генрих едва не умер от нетерпения, дожидаясь своих новых друзей. Разумеется, думал он и об Альбине. Но о ней мальчик мог разве что тяжело вздыхать — он был отринут, прогнан, презрен. «Быть может, когда-нибудь, — думал Генрих, — я попытаюсь еще раз с ней поговорить и доказать свою невиновность. Когда-нибудь… Но сейчас я к ней не пойду. Ни за что. А тем более она — ведьма!»
Глюмы появились без пятнадцати одиннадцать.
— Привет! — сказали Бурунькис с Капунькисом.
— Наконец-то! — воскликнул Генрих. — А я вас совсем заждался!
— Так ведь мы задержались! — пояснил Капунькис.
Генрих улыбнулся:
— О чем я и говорю. Послушайте, у меня тут насобиралась к вам куча вопросов. Первый: почему в городе совсем нет глюмов? Домовые есть, хайдекиндов больше, чем надо, а глюмов нет. Странно, правда?
Капунькис сделал вид, что разглядывает свой башмак, а I Бурунькис, глядя куда-то в сторону, без особого энтузиазма сказал:
— Понимаешь, Генрих, такие старики, как Плюнькис давно живут — они не в счет. А те старики, что живут в Милом Мидгарде, сами сюда не рвутся. Вот поэтому так и получается…
Но вы же пришли? — удивился Генрих. — Что-то я не могу понять. Почему же другие не идут, не старики?
— Ну, их не пускают, если честно… А про то, что мы с братцем сюда ходим, никто не знает, — Бурунькис вздохнул, всем своим видом показывая, что ему не очень нравится эта тема. Однако Генрих, заинтригованный, отступать не собирался.
— Ага. Так, значит, вы пробираетесь сюда тайно, да? А почему? Почему глюмов не хотят пускать в Регенсдорф?
Я сейчас объясню, сказал вдруг Капунькис. — Вот есть домовые. Верно? И есть глюмы. Понимаешь? Домовые занимаются тем, что что-то собирают, а мы, глюмы, делаем, в принципе, то же самое, но только наоборот… Но никому такое положение дел не нравится, а почему, мы сами не знаем.
Генрих понимающе кивнул, посмотрел на комод и сказал:
— Теперь, кажется, я понял: вы все ломаете и для Регенсдорфа представляете настоящую опасность. Все ясно. Вы были бы стихийным бедствием в большом количестве. Кому же это может понравиться?
— А что, домовые без дела должны сидеть? — обиженно сказал Капунькис. — И потом, мы, если разобраться, совсем даже и не ломаем…
— Что ты говоришь? — наигранно удивился
— Честно. Мы просто любим посмотреть, что внутри чего есть и что будет, если что-то сделать не так, как надо… А когда мы шалим, то нам почему-то все время что-то под руки попадает. Попадает… и попадает. Для чего? Зачем? Этого даже я не знаю.
— Ну что ж, спасибо за разъяснение. Теперь другой вопрос. Вы что же, пешком ходите из вашего Малого Мидгарда в Большой?
— Ну конечно, пешком! — кивнул Капунькис. — Мы ж не ведьмы, чтоб на метле летать. Дверей из одного мира в другой полно. Даже мы отыскали одну, никому неизвестную. И теперь мы здесь! Все двери в мире, особенно в человеческое жилище — замечательная вещь. Мы умеем проходить их насквозь, как будто их и нет…
— Это потому, что ты, Капунькис, глупый! Через двери нужно не проходить, а открывать. Так делают все мало-мальски культурные люди, вот!
— Ха! — Капунькис хмыкнул. — Так то ж люди! А я умею проходить и так…
— Это прекрасно, — сказал Генрих. — А что, в Малом Мидгарде все такие, как вы, древнерожденные? Людей совсем нет?
Капунькис прыснул от смеха, а Бурунькис с удивлением посмотрел на Генриха.
— Как это нет? Полным-полно там людей. И города они построили, и в деревнях живут. Люди кругом есть. Как же без них?
— И чем они занимаются?
— Вчера вот турнир устраивали. Мы на него и спешили с Капунькисом, чтоб посмотреть.
— Турнир?
— Да. Турнир Большого Меча. Рыцарей на него собралось видимо-невидимо…
— Конечно, видимо-невидимо, — буркнул Капунькис. — Каждому хочется покрасоваться в красивеньких, блестящих доспехах! Каждый хочет получить от принцессы вышитый золотом платочек — это ведь не с драконами драться… Подумаешь, стучать по доспехам деревянными кольями. Велика храбрость…
— Ты просто завидуешь, что сам не можешь быть рыцарем, — Сказал Бурунькис. — А на самом деле турнир был хороший. Рыцари прибыли из многих королевств…
— И ничего не хороший, — Капунькис вызывающе выпятил грудь. — Чепуха одна, для детей… и таких, Бурунькис, как ты!
Бурунькис при этих словах зло засопел и стал сжимать кулачки. Чтоб предотвратить очередную драку, Генрих поспешил задать следующий вопрос:
— А скажите, у вас там что, королевства остались? В самом деле? И короли? И рыцари? Настоящие? Вот здорово. У нас давно их нет.
— Откуда ж им здесь взяться, если они давным давно перебрались к нам, в Малый Мидгард! с гордостью сказал Капунькис.
— И где же он, этот ваш Малый Мидгард?
— Это чуть повыше Хелле, царства мертвых, — ответил Бурунькис. — А если по мировому дереву ясеню Иггдрасилю забраться наверх, то попадешь прямо в Асгард, там сидят боги, а рядом с ними, в Вальхалле, все павшие воины и герои… Ты что, этого не знаешь? — удивился Бурунькис, заметив выражение лица Генриха. — Вот странно, я думал, это знают все. Ну так я тебе сейчас расскажу. Тебе как рассказать, по-нормальному или просто?
— Что значит, по-нормальному или просто?