Достаточно трёх. Ганзалеон в огне. Книга 5
Шрифт:
– Ты как, малыш? – прошептал, переживая, что мы поспешили. – Нам остановиться?
Она отрицательно мотнула, немного приподнялась, повернула голову к Тору и приоткрыла рот. Её согласие, принятие нас и готовность довериться сразили наповал. Если бы я не лежал под ней, зажатый членом брата глубоко внутри, пал бы на колени и долго целовал её ноги, поклоняясь и боготворя. Мари наша, предназначенная богами, благословенная с рождения для скрепления круга, созданная стать матерью нашим детям. Мы утверждали это каждым толчком, каждым касанием к коже, совсем не нежным, наоборот, собственническим,
Отточенными движениями, словно поршни одного механизма, мы входили, увеличивая темп, пока она сдавлено не закричала. Мари забилась в судорогах, запульсировала внутри и выгнулась, содрогаясь в оргазме и рассыпая в воздухе искры. Разряды тока понеслись по крови, перетекая от неё к нам, набирая скорость и силу, оплетая позвонок и взрываясь внизу живота сумасшедшем удовольствием. Первым кончил Тор, шипя ругательства и перемежая их с хвалой богам, а следом взлетели к небесам мы с Маком, купаясь в мареве голубого сияния, исходящего от тела Мари.
***
Целый день не видеть Мари, не ощущать её запах, не чувствовать, как потоки нежности льнут, слегка проникая под кожу, оказалось мучением. Немного отвлекло украшение спальни цветами и выбор брачного кристалла для церемонии. Если платья с недавних пор отличались друг от друга только цветом и на покупку него ушло пятнадцать минут, то кристалл требовал особого выбора. Его всегда подбирали мужья, опираясь на внутреннее чувство, вызванное теплом в груди. Своей сакиа можно было надеть только тот камень, который нагревался от касания мужчин избранного круга.
Наш кристалл оказался с небольшим изъяном – ярко-розовая полоса, прорезающая его насквозь. Он лежал в ящике с браком, к которому притянуло внутреннее чутьё. Маклал с расстройства обошёл ещё раз магазин, перетрогав все образцы, и понуро вернулся к бракованному.
– Нас засмеют, если мы повесим это безобразие Марике на шею, - недовольно буркнул он, беря украшение в руку.
– Он выбрал нас, так что выбора нет, - похлопал его по плечу, хмыкнув от получившегося каламбура, и попросил упаковать.
Хозяин магазина проводил нас сочувствующим взглядом, представляя реакцию гостей и невесты на дешёвенький камушек. Мне сложно было её представить, потому что от наших гостей можно было ожидать чего угодно, особенно от Вероники и Алины. Они всё переводили в шутку, причём не всегда смешную для ганзалеонцев. Оставалось дождаться ночи, чтобы проверить, насколько смешно и нелепо мы будем выглядеть.
Час церемонии медленно приближался, растянув обычный день в подобие резиновой воронки, муторно и неспешно втягивающей в себя минуты. Сложно сказать, как я его пережил, удерживая себя внутреннем самоконтролем на месте. Лишь двенадцать лет муштры и полного подчинения военным законам смогли заставить меня не сорваться к Мари. Братья чувствовали себя не лучше, потратив половину дня на спарринг, мутузя друг друга по чём зря. Я бы с удовольствием к ним присоединился, но кто-то должен был следить чтобы два придурка не раскрасили себе рожи и не явились в храм с заплывшими глазами и расквашенными губами.
Последние полтора часа мы, парадно одетые, накручивали
Марика ждала. Я почувствовал её тоску и нетерпение за несколько сотен метров от двери. Мы не успели ещё приземлиться у крыльца, как она выскочила на него, облегчённо улыбаясь. Что Мари надумала себе в ожидании нас, раз с такой радостью встретила, и её дыхание так судорожно приподнимало грудь?
– Я соскучился, - поймал её в объятия и, с каким-то извращённым удовольствием, зарылся носом в волосы, глубоко втянув аромат лапаранэла. – Боялся сойти с ума вдали от тебя.
– И я скучала, - прошептала Мари, прижимаясь, не оставляя ни миллиметра просвета между нами.
Братьям тоже хотелось присоединиться к нам, но у Тора в руках была коробка с платьем, а Мак сжимал с немалой силой кейс, в котором на чёрном бархате лежал наш чудной кристалл.
У Дор собрались самые близкие, среди которых и наши родители. Мама старалась улыбаться, но тревога во взгляде никуда не ушла. Ничего. Пройдёт время, и она убедится в даре божьем, когда возьмёт на руки нашего малыша.
Марике хватило десяти минут, чтобы надеть брачное платье, поправить причёску и нанести на губы прозрачный блеск, делая их ещё сочнее и соблазнительнее. Сколько всего захотелось сделать с её губками. Совсем не кстати дёрнулся член, и я почувствовал со всей чёткостью, как к нему приливает кровь. Начал вспоминать марш-бросок по грудину в склизкой грязи, чтобы хоть небного сбросить напряжение.
Чуть отвлёкся, но ровно до того момента, как подошёл черёд надевать кристалл. Близость к паху попки, обтянутой тончайшей тканью, и знание того, что под платьем ничего нет, на несколько минут выбили из реальности, не дав словить реакцию родственников на заметный брак в камне.
– Зан, потерпи, - громыхнул папа Раст, выдирая меня из вкусных мечтаний. – Не заставляй храмовников и гостей ждать. Мы хотим наесться и нажраться поскорее, а ты всех задерживаешь.
Пришлось отстраниться, выпустить Марику из рук и бережно подтолкнуть её на выход, прикрывая огромный бугор юбкой платья.
Под это грандиозное мероприятие храм, первый раз в жизни, украсили цветами, а Марика вошла в него в белом платье, отделанном редкими, прозрачными кристаллами, добытыми в северной части Лапарос. Почему-то, мы видели её только в белом, несмотря на обычай надевать тёмные цвета.
Храм не мог вместить всех отпрысков Зардо, поэтому на площади была повешена огромная панель, передающая вид с нескольких дронов. Вопиющее нарушение обряда, но храмовники согласились на съёмку церемонии внутри, ожидая яркое зрелище во время бракосочетания благословлённых самим богом Зандал.
Мари несмело вступила на плиту, вцепившись в предплечье Даторра, и осмотрела родных, сидящих на скамьях. Она волновалась, как и мы, как каждый, вошедший в стены этого зала. Всех обуревал один и тот же страх, что церемониальная плита может не озариться лучами света.